Виталий Коротич - От первого лица [litres]

– Угощайтесь, – предложил секретарь ЦК. И после паузы, полистав последний номер «Огонька», сказал: – Читая ваш журнал, Виталий Алексеевич, люди перестают верить в социализм.

Я разжевал вкусное печенье и позволил себе не согласиться:

– Это посещая ваши магазины, люди перестают верить в социализм…

– Так мы ни до чего не договоримся, – сказал Медведев.

У меня было точно такое же ощущение.

Еще раз ощущение того, что страна стоит на пороге перемен и никто уже ни с кем не договаривается, пришло ко мне по вовсе неожиданной линии. Театр на Таганке отгастролировал в Париже, и любимый актер театра Валерий Золотухин пришел в редакцию и принес мне в подарок трость со шпагой. Знаете, есть такие, полые внутри, трости, где рукоять соединена с клинком, упрятанным вовнутрь деревянной части этой красивой палицы. В общем, по глупому мужскому обыкновению, я расплылся от счастья, получив в руки оружие. Когда зазвонил телефон правительственной связи, я воспринял вызов не очень сосредоточенно и опомнился уже в том самом первом подъезде ЦК, сжимая в руках драгоценный подарок: трость с острой шпагой внутри. Что было делать? Сдать трость в гардероб? Прапорщик, принимавший одежду, непременно заинтересуется предметом, развинтит трость, и я влипну. Не сдавать? Опасно, но я не придумал ничего лучше, чем, хромая, пройтись по всем главным кабинетам, пройти сквозь приемную Горбачева, и меня никто ни разу не остановил. Так, пару раз спросили, в чем дело, и я пожаловался на то, что оступился. Когда-то в вашингтонском Белом доме я трижды проходил через аэродромные детекторы металла, сдал все металлические предметы и даже фотоаппарат, только после этого проникнув в Овальный кабинет к президенту Соединенных Штатов. Нашего же президента попросту не охраняли. Бросили. Он был им неинтересен и обречен на свержение задолго до того, как чиновники составили заговор для этого. Очень потрясла меня эта глупая история со шпагой в парижской трости.

Горбачев ушел. Процесс этот мог показаться взрывным, внезапным, на самом же деле все было логично. Чиновничья власть извергла его из себя, как библейский кит изверг праведника Иону.

Праведник Михаил Горбачев до сих пор ищет свое место в обновляющемся мире, честно содержит на собственные деньги свой фонд, пробует сохранить имя и лицо в стране и в эпохе, где лица с именами мельтешат, будто стекляшки в калейдоскопе.

Очень обидно. Он говорит, говорит, не обладая реальными рычагами воздействия на жизнь. Кинорежиссер Сергей Эйзенштейн когда-то называл таких ораторов «Вулканы, извергающие вату». Очень обидно это. Масштаб перемен огромен, мир переворачивается, а человек, начавший все это, несоизмерим с процессом.

Я отношусь к Горбачеву с огромным уважением. Во время российских президентских выборов 1996 года, когда он вздумал выдвинуться в президенты, я даже воззвание написал от его имени и передал его Михаилу Сергеевичу, уговаривая того не лезть в эту грязную кашу, снять кандидатуру. Нет, он таки полез и получил…

Эмигрантский писатель Сергей Довлатов со ссылкой на московского режиссера Марка Захарова рассказывал о телефонном разговоре режиссера с Горбачевым. Тот якобы позвонил после спектакля и сказал Захарову, что это было не представление, а «пердуха». Опытный режиссер слыхивал всякие мнения о себе, но все равно внутренне напрягся от такого определения. Лишь через несколько минут разговора он понял, что Михаил Сергеевич хотел сделать ему комплимент и сказать «пир духа», определяя свое впечатление от спектакля. Но, как часто бывает, от великого до смешного – один шаг. Шажок очень маленький и очень обидный…

Когда началась нелепая горбачевская борьба с алкоголем, многие жизни разрушились. В частности, жизни крымских виноделов. Их заставляли выкорчевывать вековые виноградники, уничтожать хранилища вин. Мы в журнале дали большой материал о знаменитом главном виноделе Массандры, который повесился, не выдержав разрушения дела своей жизни. Статья наделала шуму, и от массандровцев чуть поотстали.

Меня виноделы Массандры как-то отловили в Крыму и пригласили к себе в гости, причем – действительно на экскурсию, а не на питие. Виноделы редко бывают азартными бражниками.

Мы бродили по знаменитым подвалам, трогали столетние и постарше бутылки, рассуждали о традициях, о пересадке лоз. Показывая мне коллекционные портвейны, один из научных работников сказал, что недавно к ним с отдыха приезжал Михаил Сергеевич Горбачев с супругой, осматривал погреба, расспрашивал. «А супруга его, – добавил массандровец, – вдруг возьми и ляпни: «Мы вот этого портвейна, Миша, не пробовали, возьми бутылочку».