Андрей Серба - Быть Руси под княгиней-христианкой

Кто сия дева? Дочь какого-либо князя, пожаловавшего в гости к Игорю, боярина из дальней Русской земли, прибывшего в стольный град по делам? В том, что дева не была киевлянкой, Свенельд был уверен — такая красавица ни за что не ускользнула бы от его внимания, даже будь обычной горожанкой или купеческой дочкой. Догнать незнакомку, покуда она в десятке шагов, и расспросить? Однако, судя по одеянию и манере держать себя, а также по тому, что она осмелилась перейти дорогу перед самой мордой Свенельдова скакуна, заставив остановиться самолюбивого и гордого воеводу, высказав этим своё пренебрежение к нему, дева была не из простонародья и считала себя по положению не ниже Свенельда. Интерес воеводы к себе посреди улицы она могла толковать как приставание и пожаловаться на него своему отцу, тот — великому князю или Ольге, что для Свенельда было нежелательно. Но не узнать, кто эта дева, которая заставила его тут же позабыть о всём остальном, он не мог.

— Кто она? — спросил воевода у одного из сопровождавших его дружинников, остававшихся во время похода на Кавказ с семьёй Свенельда в Киеве.

— Краса, приёмная дочь старика ведуна, недавно перебравшегося в стольный град из Черниговской земли, — ответил тот.

— Приёмная дочь старика ведуна? — разочарованно протянул Свенельд и расхохотался. — Значит, старик плохой ведун, ежели позволил красавице дочери попасться мне на глаза.

Воевода рывком поднял жеребца на дыбы и пустил его вслед за девой, вмиг догнал её. Загородил дорогу, свесился к ней с седла, улыбаясь, словно давнишней знакомой, спросил:

— Пошто одна, Краса? Ещё не сыскала в Киеве милого дружка? Тогда чем плох я?

Вынужденная остановиться, дева смело вскинула на Свенельда глаза, потрепала по холке жеребца, спокойно ответила:

— Прежде всего будь здрав, славный воевода. Желаешь знать, отчего я одна и нет ли у меня мил-друга? Одна я оттого, что не заимела дорогого сердцу дружка, а не заимела потому, что ждала из похода тебя, Свенельд. Но вот ты явился, и отныне я перестану пребывать в одиночестве.

Голос девы звучал тихо, нежно, певуче и напоминал воеводе какой-то другой, совсем недавно им слышанный. Но после возвращения из похода он разговаривал всего с двумя женщинами — женой и великой княгиней. Постой, но подобный голос раздавался в его ушах в миг, когда он собирался преподнести в дар великой княгине привезённые из Аррана драгоценные украшения, а неведомый женский голос отговаривал его. Но такое невозможно! Просто звучавший в покоях великой княгини голос и голос девы одинаково нежны и приятны его слуху, и оттого кажутся ему очень схожими.

— Говоришь, ждала меня из похода? — расхохотался Свенельд. — Как могло быть такое, ежели ты ни разу в жизни не видела меня и потому не знаешь?

— Не видела — да, но знать... Славный витязь, неужто человека можно знать, лишь увидев его? Разве не бывает по-иному?

— Наверное, ты права — о человеке можно узнать многое, наслушавшись разговоров о нём. Но зачем тебе ждать меня из похода?

— Свенельд, ни ты, ни я ещё не знали истинной любви, а мы оба так хотим её. Мужчина и женщина бывают вместе счастливы, только когда сполна получают друг от друга то, чего каждому из них недостаёт в одиночку: чаще всего мужчина желает стать обладателем женской молодости, красоты, страсти, а женщина мечтает променять всё это за ум, жизненный опыт, уверенность в завтрашнем дне. Я располагаю всем, чего только может желать мужчина от женщины, ты — многим, о чём может мечтать женщина. Так что в силах помешать нашей любви, славный витязь?

В другое время Свенельд был бы удивлён, услышав подобные рассуждения от простолюдинки, но сейчас попросту не придал им значения — его влекло к деве совсем иное.

— Ты права, Краса, нашей любви не может помешать никто и ничто! — весело воскликнул он. — Я собирался ехать домой, но передумал. Садись ко мне в седло и поскачем в мою загородную усадьбу либо в домик близ Почайны. Обещаю, что ты не пожалеешь об этом, ибо я действительно могу дать женщине всё то, о чём она мечтает.

Запрокинув голову, дева тихо рассмеялась:

— Свенельд, ты не понял меня. Я желаю быть любимой, но вовсе не чьей-то наложницей. Я могу отправиться с тобой куда угодно лишь тогда, когда буду уверена в твоей любви.

— Так уверуй в неё! Садись на моего коня, или я увезу тебя силой!

Улыбаясь, он протянул Красе руку, но та легко отвела её в сторону, и воевода непроизвольно отметил железную хватку её пальцев на своём запястье, которой он никак не мог ожидать от юной хрупкой девы.