Дмитрий Гусаров - Гусаров Д. Я. Избранные сочинения. (Цена человеку. Вызов. Вся полнота ответственности)

— Прошу голосовать предложение целиком! — прервал его Анохин.

— Вы настаиваете? — деланно удивился Балашов. — Но ведь оно состоит из трех самостоятельных пунктов?

— Фракция большевиков настаивает на голосовании предложения целиком! — с места потребовал Копяткевич.

— Хорошо. Ставлю предложение товарища Анохина на голосование целиком. Кто за — прошу поднять руку!

Предложение было принято значительным большинством. Когда поздно вечером заседание было закрыто и делегаты густой толпой повалили к выходу, к Анохину подошел Балашов.

— Ну, Петр Федорович, — с улыбкой произнес он, — ты настойчиво, как добрый хозяин норовистую лошадь к кнуту, хочешь приучить мужика к мысли о необходимости продотрядов и комбедов?

— Насчет необходимости ты правильно, Иван Владимирович, понял. Только продотряды — не кнут. Поищи других сравнений!

— Но и овсом их тоже не назовешь. Особенно в отношении деревни.

— А мы и самого мужика с лошадью не сравниваем.

— Вот это верно! — засмеялся Балашов. — В этом мы всегда найдем общий язык… Ну, а как — ты доволен началом съезда? — Он испытующе посмотрел в глаза Анохину.

— Начало нормальное… Только сам понимаешь, что конец — всему делу венец!

Домой возвращались вчетвером: Копяткевич, Анохип, Парфенов и комиссар юстиции Копнин. На город спустилась тихая белая ночь, в мягком полусумраке которой дома и деревья казались преисполненными какой–то особой таинственности. Любительский симфонический оркестр в Летнем саду заканчивал свой ежедневный концерт, к городским причалам подплывали последние запоздалые лодки, и размеренный скрип уключин как бы отбивал ритм замедленному штраусовскому вальсу. Это было удивительно, но в то страшно тяжелое лето, когда на едока выдавалось по пять — восемь фунтов муки в месяц, полуголодный Петрозаводск переживал непонятное увлечение музыкой. Такого город не знавал в прежние, более благополучные времена. По инициативе губнаробраза возникали любительские квартеты, трио или даже оркестры, с неизменным успехом игравшие в Летнем саду или кинотеатре перед началом сеанса. Они исполняли наспех подготовленную программу, но чтобы собрать благодарных слушателей, достаточно было одной скромной афиши на весь город.

Когда свернули на Соборную улицу и начали подниматься вверх, Копяткевич стал вполголоса анализировать итоги первого дня съезда.

— Главное — мы ни в чем не отступили от своих принципов и не позволили втянуть себя в ненужные сейчас распри по мелким вопросам, — говорил он молча слушавшим товарищам. — Ведь в глазах простого крестьянина и мы, и левые эсеры представляем единую силу, которую он называет Советской властью. Вы думаете он придает какое–то особое значение тому, что председателем съезда избран Балашов, а не Анохин?

— Наверное, придает, если большинство крестьян голосовало за Балашова, — заметил Анохин. — Ты нас, Александр Антонович, не утешай! Мы ведь понимаем, что к чему.

— А я и не утешаю. Наоборот, хочу настроить вас на боевой дух в дальнейшем. Что касается Балашова, то для крестьянина — он свой мужик, сам выходец из деревни.

— Он ведь, кажется, откуда–то из–под Тивдии? Вроде у его отца и сейчас хозяйство там есть?

— Не у отца, а у тестя, — поправил Парфенов. — Сам Балашов типичный интеллигент. Просто он удачно под мужика рядится.

— У отца ли, у тестя, — мужику все равно. Для крестьянина сейчас он все–таки ближе, понятней, чем вы, я или Анохин. На этом Балашов пока и выиграл. Но дело это недолгое. Классовая борьба в деревне только еще начинается.

— Опять ты успокаиваешь нас, Александр Антонович, — усмехнулся Анохин. — Не надо этого, не нытики мы, не бойся! Но правде в глаза надо смотреть. Резолюцию о комбедах и продотрядах нам навряд ли удастся провести.

— Но отдельной такой резолюции мы и не выдвигаем. Предложим единую по всему продовольственному вопросу. У тебя же вот удачно сегодня получилось с каргополами.

— Да, ловко ты их поддел, Петр Федорович, — засмеялся довольный Копнин.

Сам Анохин не разделял такого оптимизма.

— Боюсь, не сделал ли я ошибки, — в раздумье сказал он. — Ведь второй раз левые эсеры такого не допустят. Теперь Балашов настоит на раздельном голосовании резолюции по продовольственному вопросу. Хотя, с другой стороны, не в кошки–мышки же мы играем! Не в том же наша задача, чтобы перехитрить эсеров, а в том, чтоб вырвать из–под их влияния крестьянское большинство.