Грегор Самаров - При дворе императрицы Елизаветы Петровны

— Благодаря особой любви его императорского высочества к своему герцогству таким влиянием на него может пользоваться любой из его подданных. Итак, я повторяю вам, что может случиться... Но я уже заметил вам, что как я, так и мой брат, начальник Тайной канцелярии, настоятельно желаем избавить от всяческих неприятностей и его императорское высочество великого князя, и его голштинских подданных. Поэтому, если мы убедимся и если вы своим образом действий подкрепите наше убеждение в том, что вы, со своей стороны, не внушаете великому князю ничего, противного воле государыни императрицы и политическим интересам России, что, напротив, вы стараетесь во всём склонить великого князя к подчинению воле её императорского величества, как и повелевает ему его долг, то, конечно, государыня ничего не узнает о происшедшем доселе. Тем самым мы избавим государыню от излишней досады и хлопот и сумеем тогда помочь вам приобрести прочное положение при его императорском высочестве, а далее вам представится возможность добиться милостивого расположения и у государыни императрицы.

Брокдорф широко раскрыл глаза. Он поднял голову и глубоко вздохнул. Лукавая улыбка заиграла в уголках его рта.

— Вы, ваше сиятельство, можете быть убеждены, — сказал он, — что я с неутомимым рвением буду делать всё, чтобы стать достойным столь милостивого внимания и иметь возможность услужить великой государыне. Разумеется, из-за незнания здешних порядков я буду нуждаться в инструкциях относительно моего образа действий...

— Вы получите их, и нам всегда будет известно, добросовестно ли и точно исполняете вы их, — ответил граф Шувалов. — С другой стороны, — продолжал он, — когда вы будете приняты в свиту его императорского высочества, может быть, будут пытаться склонить вас к какому-либо иному намерению... Её императорское высочество великая княгиня Екатерина Алексеевна, обладающая исключительными миловидностью и умом, относительно некоторых вопросов придерживается мнений, не всегда разделяющих намерения государыни императрицы, и, конечно, старается внушить их своему супругу.

— Что касается меня, ваше сиятельство, — воскликнул Брокдорф, — то вы можете быть уверены: ни красота, ни ум великой княгини не заставят меня позабыть о том, что здесь, в России, лишь её императорское величество государыня императрица вправе карать и... миловать, — прибавил он, низко склоняясь.

Шувалов удивился такой сметливости Брокдорфа, вместе с тем в нём родилось и чувство брезгливости к этому голштинцу.

— Отлично, — сказал он, — я вижу, что вы вполне усвоили себе обязанности, которые вам предстоит принять на себя во исполнение воли её императорского величества, и я думаю, что мы можем взять на себя ответственность и не препятствовать вашему приближению к особе великого князя... Прочность вашего положения, которое вы, несомненно, приобретёте при его императорском высочестве, будет зависеть от того, с каким усердием и благонадёжностью вы будете действовать. Итак, вы можете явиться к его императорскому высочеству, теперь вы не встретите препятствий к этому, — заключил Шувалов, подымаясь с кресла. — Но впредь даю вам добрый совет держать язык за зубами и не показывать на заставах великокняжеских писем!

Затем Шувалов и Брокдорф вернулись в гостиную, где Браун и Клара всё ещё любовались колье, теперь уже украшавшим шею Марии. При появлении Шувалова Клара и Браун почтительно поспешили к нему навстречу.

— Господин Брокдорф сообщил мне о своих планах, которые привели его в Петербург, — сказал Шувалов. — Надеюсь, что они исполнятся, а вы, господин Браун, будьте так добры предоставить себя в распоряжение барона... Теперь, милая Машенька, прикажи накрыть ужин, а пока, дабы убить время, я хочу сыграть с вашим другом партию в экарте.

Браун тотчас же вышел распорядиться об ужине, а Клара придвинула к софе маленький столик с перламутровой и золотой инкрустацией и подала карты. Граф Шувалов сел на край софы возле Марии Рейфенштейн. Брокдорф опустился на стул против него и по приглашению графа смешал карты.

— Сдавайте, — сказал граф Шувалов. — Я привык играть по тысяче рублей партию, — небрежно бросил он. — Вы согласны?

Брокдорф беспокойно огляделся и пробормотал:

— Ваше сиятельство, простите, но я, право, не знаю, имеется ли у меня с собой такая сумма. Я не рассчитывал на честь играть с вами, ваше сиятельство.

— Это ничего не значит, — улыбаясь, прервал его граф Шувалов, — с меня достаточно и вашего слова.