Александр Чиненков - Форпост в степи

Малыш беспомощно висел на материнской шее. Лиза плача рассказала, что с вечера мальчишка жаловался на боль в голове. А сегодня ни с того ни с сего у него жар и рвота.

— Клади мальчонку–то, — распорядилась Мариула, указав на кровать.

Она тронула его лоб и нахмурилась. Из–за печки ведунья принесла два металлических прута. Недолго помолчав, она обратилась к прутам, словно к людям:

— Ну что, железячки, поработаем?

Архип не поверил своим глазам, увидев, как прутики сначала концами повернулись к Мариуле, а потом снова приняли первоначальное положение.

— Это сглаз? Порча? — подавляя рыдания, зашептала несчастная Лиза.

— Застудился он, — не оборачиваясь, ответила Мариула.

Снова концы прутиков развернулись к ведунье.

— Господи, неужто все взаправду, или мне чудится? — не веря собственным глазам, прошептал кузнец. — А может, она сама те железяки двигает?

Мариула спокойно зажгла свечу, положила на лоб мальчика платочек, смоченный водой, и начала читать молитву:

«Господи Боже, Матушка Пресвятая Богородица…»

Взгляд Архипа упал на стол. Он увидел церковные свечи, икону Богородицы, распятие, сковородку с какой–то травой, колокольчик… И когда только Мариула успела поставить все это?

Он вздрогнул от громкого голоса ведуньи:

— Изыди, злой дух, полный кривды и беззакония!.. Верни отроку Божьему его здоровье.

Из соседней комнаты, как по зову, прибежали кошки — черная и белая. Усевшись у изголовья, они внимательно следили за хозяйкой. Голос Мариулы заставил, в свою очередь, завыть собаку во дворе, а ту поддержали псы со всего городка!

Архипу стало страшно. Он словно прилип к стулу.

Мариула, не прекращая читать наговоры и молитвы, водила над мальчуганом то распятием, то свечой.

Сколько это длилось — десять минут? Полчаса? Кузнецу показалось — вечность. Но вот Мариула закончила ритуал, приговаривая, что не она лечила, а сама Матерь Пресвятая Богородица. Мальчик открыл глаза, сел на постели и попросил пить. Мариула дала ему приятно пахнущий настой из чугунка, в котором мочила платочек. Тело мальчика покрыла испарина, а это признак того, что жар отступил.

— Когда мальчонку кто–то расхваливает, оближи его правую ручку–то и сплюнь на землю три раза, — посоветовала Лизе на прощание Мариула.

Как только казачка ушла, Мариула быстро убрала со стола все предметы и, хитро прищурившись, улыбнулась кузнецу:

— Что, впервой видеть довелось?

— Ага, — кивнул тот.

— Это еще так, мелочи. Нечистый так просто отступил. А быват такое…

Они снова сидели за столом напротив друг друга, пили чай, беседовали. Архип рассказал Мариуле о дневной стычке казаков с цыганами, а она немного о себе.

Оказывается, Мариула — потомственная ведунья. Ее мать разорвали в лесу волки, но она успела передать спасшейся на дереве дочке свою чудодейственную силу. Вот так всю свою жизнь она и помогает людям. Но больше всего нравилось Мариуле гадать на картах и собирать травы.

Постепенно их разговор перешел на Луку и Лялю. Вернее, на ожидавшую их судьбу.

— Меня шибко беспокоит Лука, — первым задел волнующую его тему кузнец.

Мариула подняла голову, посмотрела на него лучистыми молодыми глазами.

— И каким боком он тебя беспокоит?

— Любит он Лялю, а дома, должно быть, понимания в том не находит, — с горечью высказался Архип.

— Но она его не любит. Пустое все это!

— Что «пустое»? — не поняв, насторожился кузнец.

— Не быть им вместе никогда…

Не договорив, Мариула замолчала. По ее озабоченному лицу было видно, что ей неприятен этот разговор.

— Мариула, обскажи мне, что их ждет, — спросил Архип. — Люб мне Лука. Хочу вот, чтоб у него все хорошо было!

Ведунья изменилась в лице, а кузнец тут же пожалел о сказанном. Старуха молчала. Архип сожалел, что чем–то досадил Мариуле.

— Не взыщи, коли сболтнул что лишнее, — сказал он. — Пойду я, пожалуй, а то засиделся, гляжу.

Поклонившись, он шагнул к двери.

— Куда же ты идешь, голубь? Давай уж обговорим то, про что начали!

Кузнец остановился, повернулся, и такая боль была в его глазах, что Мариула ободряюще улыбнулась:

— Про Луку знаю все, но обсказать не могу. Жестокая судьби- нушка ожидат казака. Язык не поворачивается говорить сее.

— А Ляля? — спросил Архип, поймав себя на том, что участь девушки волнует его не меньше судьбы Луки.

— Ее судьбина тоже не из легких будет, — вздохнула Мариула. — Но она сама о том знат.

— Неужто все так плохо? — заволновался кузнец.