Алексей Чопорняк: Орлы златого века Екатерины

– Хоть молод он еще,
Но службу крепко знает.

Чтоб совесть у тебя была чиста,
Возьмешь мой сувенир, как сменишься с поста,
Служи и впредь мне верою и правдой,
Старайся честь свою не уронить,
Достоин будь отца, чтобы его ничем не огорчить,
Тебя я постараюсь не забыть.

С улыбкою к ногам его награду положив,
Со свитою своею удалилась.
У Александра сердце колотилось,
Еще чуть-чуть, оно б остановилось!
Елизаветы рубль, поцеловав, он спрятал на груди своей
И бережно хранил реликвию
До самых до последних дней,
С слезами на глазах об этом вспоминая,
Императрицы память оживляя.

В отличие от сверстников своих,
Уже полковников и даже генералов,
Суворов, долго проходив в капралах,
Довольно поздно получил
Свой первый офицерский чин.
Румянцев, будущий его начальник,
По возрасту почти совсем еще был мальчик,
Стал генерал-майор от роду
Всего лишь двадцати двух лет,
А Салтыкову генерала эполеты
Легли на плечи
На двадцать пятом от рожденья лете.
Суворов не был огорчен, казалось, тем
И не завидовал нимало.
– Вы не печальтесь, батюшка, —
Говаривал, бывало,
Наш Александр отцу не раз, —
Настанет, верю я, мой час,
Придет и мой черед,
Я иль погибну
Иль через всех их перепрыгну, – Он слов на ветер
не бросал
И обещанье, данное отцу, сдержал.
Фельдмаршалом Суворов стал,
Чей чин пожалован ему на самом пике славы
Екатериною за взятие Варшавы.

Нет, не в тиши безмолвной кабинета,
Не в келье одинокого поэта
Суворова военный гений
Ковался на полях сражений.
И вот
свое крещенье получит он
лишь в тридцать первый от рожденья год.
Он за фортуной гнался по пятам,
И случай вдруг явился сам.
В огне войны пылает пол-Европы,
Уж бороздит поля не плуг – окопы,
Уж за сраженьем следует сраженье,
Как мы б сейчас сказали,
Идут жестокие бои на пораженье.
А на границах западных России,
Как призрак, вдруг грозный Фридрих появился,
То был судьбы бесспорный знак,
Талант Суворова раскрылся.
Как Фридрих изьяснялся сам:
«Не могут орды дикие России
Сопротивляться благоустроенным войскам».
Суворов был крещен в сраженье Кунерсдорфском,
В нем русские войска с неслыханным упорством
Стояли насмерть под губительным противника огнем
И каждую отстаивали пядь,
Но не хотели отступать.
Сам Фридрих вынужден потом признать,
Что русских можно перебить,
но невозможно победить.
Итогом Кунерсдорфского сраженья
Явилось Фридриха с позором пораженье.
О боевом Суворова крещенье
Подробностей для нас история, увы, не сохранила.
И все ж, сомнений нет, сражался он с врагом
С присущими ему бесстрашием, стойкостью и пылом.
Героя боевой медалью награжденье —
не лучшее ль сих качеств подтвержденье?
Гласила надпись на медали: «Победы в честь
над прусаками».
Такой решительной победой
Для наступленья на Берлин
Путь русским настежь открывался,
Суворов в том ничуть не сомневался.
Ведь карта Фридриха на поле боя бита,
Все войско наголову разбито,
Пропало все! Один! Совсем один!
И орды русские вот-вот нахлынут на Берлин,
К тому же, Фридриху ждать помощь ниоткуда
И можно лишь надеяться на чудо.
Как тут быть?
И хочет на себя он руки наложить.
Объята паникой вся прусская столица —
Глаза у страха велики,
И обывателю давно уже не спится:
«Нам в скорости наступит всем капут,
коль штурмом русские на нас пойдут».
В предчувствии неизбежного конца
Тут Фридрих королеве шлет гонца,
Повелевая ей как можно поскорее
Из столицы со всем семейством спасаться бегством
за границу,
Не ожидать, когда вернется сам,
Архивы переправить все в Потсдам.

Нежданное спасение приходит,
Вдруг войско русское без выстрела
назад отходит.
Все радостно друг другу восклицают:
«Неужто русские без боя отступают!»
На площадях, в гаштетах и трактирах,
будто братья,
Друг другу все кидаются в объятья.
Что отступленье? Отступленье!
Суворова осталось втуне мненье.
Не слишком ли большая честь,
Чтоб мнение Суворова учесть?
полковника был очень низок чин,
И наступленье на Берлин
не состоялось без указания причин.

Но слишком рано Фридрих ликовал,
Свое спасение торжествовал,
И долго все еще его в кошмарных снах
Преследует перед Россией страх.
Он принял вид душевного недуга,
И в том Суворова бесспорная заслуга.
Отчаянной отвагою томим,
Он рейды по тылам врага
Кавалерийские лихие совершает
И Фридриха опять
В глубокое унынье повергает.
Пусть смерть витает над Суворова главою,
Свинцовый град за рядом косит ряд,
Бросает в пекло, прямо в гущу боя
Суворов свой стремительный отряд!
Нет, не числом – отвагой и уменьем
За поражением врагу наносит пораженье.
Тщеславьем самолюбие тешить
Суворову, признаться, недосуг,
Но все о нем заговорили вдруг.
К нему лицом капризная фортуна повернулась
Теперь уж навсегда, не изменяя боле никогда.
И что греха таить! Тут недругов сердца
Червь зависти давай себе точить,
Что тут поделаешь? Их хоть косой коси!
Завистников всегда хватало на Руси!..