Алексей Чопорняк - Орлы златого века Екатерины

И вскоре он Петра стал настоящей тенью,
В царевы тайны посвящен,
Не раз он с честью выполнял его особы порученья,
Чем заслужил петрову похвалу
И первую завистников хулу,
И не по щучьему веленью или чьему-нибудь хотенью —
Bcей статью глядя молодцом —
Стал при дворе значительным лицом,
Признанье вскоре получил решительный талант,
Василий – царский адъютант.

Способности его раскрылись рано,
По указанию Петра с французского
он переводит труд Вобана.

И все ж при всех своих талантах
Ходил он долго в адъютантах,
Был далеко совсем не прост
Его карьерный и служебный рост,
С кончиною Петра и вовсе удален был от двора.

И лишь екатерининским указом
вчерашний и опальный адъютант
В Преображенский полк лейб-гвардии
сержант
По должности назначен.
И все ж был тот служебный рост бесспорною удачей.
Нет внятных для того причин,
Но первый офицерский чин
Он получил совсем в преклонны лета,
Уж при дворе известен, в высшем свете
И признан был – как ныне говорят – в авторитете.
Хоть в гвардии он службы срок
Ко времени тому отмерил уж немалый,
Да и служака был удалый,
Служебный взлет —
Пусть не покажется нам странным —
Свой пережил совсем немолодым, уже седым —
При воцарении императрицы
Анны Иоанны
Не дрогнул он под пристальным
Императрицы взором,
С достоинством проверки все прошел
И был назначен обер-прокурором.
Империи законов прокурор
Василь Иваныч наш Сувор
почти что десять лет
Стоял на страже —
И был, быть может, чересчур суров,
И все ж не наломал притом ни разу дров, —
Не допускал
казны и государева имущества
растрат и распродажи,
Отечества был верный сын —
Прихватизации,
Что обокрала нас – бы он не допустил.
А по указу императрицы Елизаветы
Совсем в преклонные уж лета
С учетом возраста, заслуг
И прочих жизненных причин
Он выслужил и генерал-майорский чин,
И в чине этом в бозе он почил.

Ну что ж, всему свой час и срок,
Весь мой рассказ пока лишь был пролог,
Душой я тороплюсь и сам того не скрою,
Скорее перейти к повествованью о герое
Вы не ошиблись, это он,
Суворов – гений всех времен.

Средь ночи к бабке-повивалке
В окошко кто-то постучал,
И чей-то голос прокричал:
«Вставай, Матвевна, барин ждет,
Стоит коляска у ворот».
Она в ответ: «Да погоди,
Зайди, хоть дух переведи».
А ей: «Уж нечего годить
Приспело барыне родить».
Помчались вскачь. Вот барский дом,
Все фонари горят кругом.
Уже навстречу ей бегут,
Куда-то за руку ведут:
«Cюда, направо, в эту дверь
И вверх по лестнице теперь.
Уж роды начались, молись,
За ремесло свое берись,
Роженице помочь поторопись».
Недолго роды продолжались,
И крики радости раздались.
На божий свет явиться
Она младенцу помогла,
К себе на руки принимала,
Высоко в воздух поднимала
И показала всем кругом:
«Герой-то наш, гляди, с пером!».
То знак судьбы? Судите сами,
Через неделю в сельском храме
Новорожденный был крещен
И Александром наречен.
Вот годы детские прошли как сон,
И вскоре уж подросток он,
В свою мечту он с детства погружен.

Заглянем же в усадьбу родовую,
Чтоб Сашу юного понять,
Нам детство нашего героя
Подробнее придется описать

Хоть барчуком был Саша по рожденью —
Отец имел трехсот крестьян —
В его примерном поведенье
Едва ль усмотришь ты изьян.

Здоровьем крепким одарен
Природой вовсе не был он.
Был тощ, хил, бледен и костляв,
Зато имел неукротимый нрав,
Но и поныне тайна свята,
Кто первый искру заронил
И сердце в нем воспламенил
Одним желаньем – стать солдатом.

Чтоб ворогов России побеждать,
Он начал волю закалять:
В любую бурю-непогоду
Он окна настежь растворял,
Под тонким одеялом спал,
Проснувшись, делал упражненья —
Ряд гимнастических движений,
Водою ледяною обливался,
Народ дворовый на него глядел и удивлялся.
С безусой юности и до последних дней
Режим столь строгий соблюдал,
Чем современников немало изумлял.

Как дворянину быть прилично,
Любил Отчизну безгранично
И для нее без лишних слов
Был жизнью жертвовать готов.

Любил леса, поля и горы,
Ее безбрежные просторы,
По бездорожью напрямик
Скакать на лошади привык.
Нередко даже и во сне
Он скачет в поле на коне.
Вся жизнь была дана ему —
Полет во сне и наяву.
Благодаря своей судьбе
Был предоставлен сам себе,
Крестьянских сверстников любил
И дружбу крепкую водил.
В их играх, спорах или драках
В походах в чащах, буераках
Всегда участье принимал
Случалось, умывался кровью,
Никто его не донимал
Слепой родительской любовью.