Колм Тойбин - Дом имён

Однако теперь он жил в тенях, проводил дни в блеклом отзвуке.

Ложась вечерами с Иантой, он чувствовал, что и она отдалилась, и ребенок в ней отдалился, ребенок, которого он поначалу считал своим, ребенок, которому он был бы призрачным отцом, поскольку настоящий отец, кем бы ни был, повержен во прах.

Ианта заметила его тоску и предложила ему оставаться подольше, когда он приходит в зал совещаний, на беседы Электры, Леандра, Эгиста и старейшин. Несколько раз он порывался встать и уйти, но она давала ему знак, чтоб остался с ней, чтоб слушал.

Они обсуждали, что делать с рабами, которых когда-то привел его отец, много лет назад. Рабов приставили к работе – расчищать поля от камней, рыть обводнительные каналы, но теперь, после победы Леандра, рабы бродили по окрестностям шайками, грабили селения и нападали на дома.

Орест слушал и удивлялся, что никто не предложил послать войска, окружить рабов, поубивать их вожаков и загнать рабов трудиться. Незадолго до этого, несомненно, таково было бы мнение Эгиста и матери – и даже, возможно, именно это проделал бы его отец, с согласия старейшин. Но теперь Эгист говорил о землях, где было изобилие родниковой воды, но никакого обводнения, и что те земли очень нуждались в обработке.

Эгист описал это, и Леандр предложил, что землю нужно отдать не только рабам, но и тем, кого выслали вместе с ними и у кого не было своих семей. Следует поделить землю на маленькие участки, чтобы у каждого был свой. Тут Электра сказала о семенах и инструментах, которые можно раздать, и какие посевы растить. Кто-то из старейшин напомнил им, что некоторые рабы – в неволе поблизости и их, вероятно, можно выпустить, но тут вмешался Эгист и сказал, что некоторые из тех рабов опасны и их следует выпускать по двое или по трое, предварительно как следует составив эти двойки и тройки. Он к тому же считал, что рабов, бродивших по округе, следует переместить на эту новую землю силой, поскольку по доброй воле они не пойдут.

Кое-кто, сказал он, даже надеется, что их отправят на родину, а этого произойти не может, раз их землю заселили солдатами, воевавшими против них.

Под конец, когда Леандр вяло спросил Ореста, есть ли ему что добавить, тот покачал головой. Но прежде заметил, как отвели взгляд старейшины, как Электра с Эгистом занялись чем-то еще. Орест задумался, не привлек ли Леандр внимание к нему лишь в насмешку.

Но, оказавшись с ними вместе, он, поскольку слушал пристально и не отвлекался на то, что́ будет говорить сам, обнаружил, что способен с точностью запоминать предыдущий довод или решение, которые все упустили из поля зрения. Когда происходило сложное обсуждение или возникало частное свидетельство, противоречившее другим, Оресту удавалось запомнить то, что все остальные забыли или же помнили смутно. Несколько раз он приготовился возразить, сообщить, что именно было сказано или о чем условлено. Но, замечая, что им нет дела до его слов, он не вмешивался.

Он не просто принимал во внимание их самих и слова, какие они употребляли, но и смотрел на каждого, чувствовал их присутствие в комнате – присутствие людей, обращавшихся с этими же вопросами в прошлом иначе. Он чуял, что витают здесь и дух отца, и духи Теодота и Митра, и прочие духи, чьих имен он не знал.

Но более всего он видел в комнате мать – и видел ее в Электре. Видел лицо матери, слышал ее голос, когда смотрел на сестру или слушал ее речи. И тогда замечал призрачное присутствие или перемену света – и сознавал, что это мать. Орест брал Ианту за руку, прижимал к себе, чтобы это возмущение таяло и воздух вновь успокаивался.

Орест не удивился, когда однажды вечером Леандр явился к нему в комнату, пока Ианта была с Электрой. Орест почти ждал его. В полусвете заметил, что шрам у Леандра побелел по краям и казался едва ли не разверстым, как губы.

– Ночью стражники слышали в коридоре голос, – сказал Леандр. – Поначалу, говорят, было лишь возмущение воздуха. Прошлой же ночью они прибежали ко мне, потому что услышали женский голос.

– Что она сказала?

– Назвала твое имя. Стражник услышал, как она произносит твое имя, и, перепугавшись, прибежал ко мне. Я вышел и заметил, что в коридоре холодно. Больше ничего.

– То есть ничего не было?

– Орест, стражник видел твою мать. Это была твоя мать. Он знал ее – и полностью различил. Слышал ее голос и спросил, не желает ли она тебе вреда.

– И что она ответила?

– Сказала, что вреда тебе не желает, но ты должен выйти в коридор один. Я устроил так, что сегодня ночью стражи на постах не будет. Несколько часов посреди ночи в коридоре не будет никого.