Софы Сматаев - Песнь моя — боль моя

У ханабата {26} 26 Ханабат — летняя резиденция хана. столпилось множество людей — один был именитее другого.

Ежегодно в пору бабьего лета Жомарт-батыр ступал на этот пыльный холм и неизменно восхищался ханабатом. Кругом лежала голая равнина, а на холме росли деревья. И там, в большом саду, стоял дворец чудесной красоты. Его бирюзовый купол, похожий на шанрак юрты, невольно приковывал взоры. Мраморный бассейн манил прозрачной водой. Жомарт не мог налюбоваться: все тот же уровень воды, четыре гидры из тяжелой бронзы едва касаются хвостами глади.

Под сводом голубого купола в просторном зале была приемная. Хан восседал на возвышенье, большая мраморная лестница тянулась к трону. Четыре тонких колонны изящно обрамляли трон, их связывали легкие решетки с тюльпанами из розового мрамора. Такое сочетание цветов ласкало, радовало глаз.

Прохладно было во дворце, рассеянный приятный свет струился с потолка. Вокруг стены тянулась длинная скамья из голубого мрамора. Вошедшие садились на нее согласно знатности и званью.

Жомарт искоса оглядел присутствующих. Хотя бы бровью кто повел. Каждый сидел каменным изваяньем, сверля глазами возвышавшегося над ними Тауке. Попробуй угадай их мысли.

Батыр тоже посмотрел на хана. Богатырского роста, грозный, непроницаемый, возглавлял он ежегодный диван. Лицо было хмурым, неестественно прямо сидел он на троне. Обращали на себя внимание острые скулы, клинообразная борода, островерхая шапка. Впалые щеки избороздили морщины. Колючие глаза пронизывали холодом. Еле заметным движением головы хан подал знак.

Неслышно отворилась боковая створчатая дверь, и в зал вошли несколько человек. Осанка у них была иная, кожа светлая, одежда скромная, но опрятная. Они бесшумно прошли по хорасанскому ковру, сняли шапки и, едва не касаясь правой рукой пола, низко поклонились хану. Жомарту понравилось, что гости не опустились на колени, как это водится, а поклонились стоя. Над плечом хана склонился кушбеги {27} 27 Кушбеги — старший визирь, премьер, высшая должность в ханстве. и, огладив курчавую бороду, сказал:

— Посол Московского царя Петра Василий Кобяков.

Тауке молча кивнул, никак иначе не проявив внимания. Он и раньше знал Василия Кобякова. Восемнадцать лет назад Кобяков приезжал с послом Андреем Неприпасовым. С тех пор Василий не очень изменился — поседела его смоляная борода, он немного пополнел. Большое плечистое тело было по-прежнему крепким.

Царский посол невольно вернул Тауке к событиям минувших дней.

Казахско-русские отношения имели давнюю историю. При Касым-хане, сыне Азь-Джаныбека, а правил он в 1511—1523 годах, казахи сделались могущественными, им подчинился западный сосед — улусы ногайлинцев, к ним проявил интерес и русский государь, как раз покончивший с Ордой. Мирный договор с таким могучим ханством открывал русским дорогу на Восток. Россия была связана с Казахией еще со времен покорения Казани и Астрахани. Уже тогда для Москвы открылось два пути на Восток — один через Каму в Сибирь, а другой — юго-восточный — через Яик к Каспию. Две эти дороги, словно крылья гигантской птицы, охватили степи Казахии и прижали ее к груди России.

После смерти Касыма пришла смута в казахские племена. Единство рассыпалось, как горсть проса. Алчные соседи первыми набрасываются на раздробленную землю. Вновь поднял национальный дух народа Хакназар, сын Касым-хана. В конце шестнадцатого века он в три жуза объединил казахов, создал великое ханство и усмирил Малую Бухару. Под его натиском трещали кости сибирского хана Кучума, трепетали ногайлинские улусы, ханства Средней Азии. Месть за народные страданья — святое дело. Буйным вихрем мчался Хакназар по степи…

А тут усилился южный сосед казахов — страна джунгаров. Ойроты нападали то и дело. В таких условиях временно прервались торговые и разные иные связи с Русским государством.

С падением Сибири эти отношения оживились. Открылся путь через Сибирь. Теперь торговый караван, выйдя из Тобольска, по Иртышу шел до верховья Ишима, потом, достигнув реку Сарысу, плыл до Туркестана. А там по Сырдарье он направлялся в Бухару.

Связь с Московским государством укрепилась лишь при Тауке. Для устраненья пограничных стычек Тауке-хан послал в Тобольск Ташим-батыра, а с ним и русских пленных.

Снаряжая батыра в путь, хан наставлял его:

— Ссоры не сулят нам мира, сближает дружба. Мне не нужны пустые обещанья, и не того я жду, батыр. Торговля — вот залог реальной пользы, на это обрати свое вниманье. Храни достоинство и говори на равных. Ты понял?