Дмитрий Пучков - По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

«Николай», и без того шедший всего-навсего девятиузловым ходом, окончательно застопорил машины. И на уцелевший сигнальный фал его фок-мачты медленно начал подниматься трехфлажный сигнал. Три роковые цифры – 9, 5 и 3.

С международного языка флажного общения это переводится однозначно: «Готов вести переговоры о капитуляции» .

Броненосцы, единодушно приняв, как должное, решение своего предводителя, отрепетовали сигнал. Повторил – значит, согласен!

«Изумруд» тоже поначалу отрепетовал… Просто в суете не понял, что это флажное сочетание значит. А как только понял, три злосчастных флага тут же стремительно поехали по фалу вниз, а жесткая рука командира резко передернула рукоять машинного телеграфа на «самый полный» ход.

Капитан II ранга В. Н. Ферзен, командир «Изумруда», по громкой связи обратился к экипажу:

«Господа офицеры, а также и вы, братцы-матросы! Я решил прорваться, пока японские суда не заградили нам путь. У противника нет ни одного корабля, который сравнился бы по быстроходности с нашим крейсером. Попробуем! Если не удастся уйти от врага, то лучше погибнуть с честью в бою, чем позорно сдаваться в плен. Как вы на это смотрите?..»

Узкий корпус крейсера задрожал в неистовом напряжении машин. Из труб повалило густейшее черное облако: уголь во время последней бункеровки в Камранге достался плохонький, не для разведчиков – слишком много дыма дает! И в этом дыму «Николай» поначалу даже не понял, что крейсер не покончил с собой самоподрывом котлов, а просто-напросто вознамерился сбежать.

И – сбежал!..

На правой стороне горизонта между смыкающимися японскими отрядами была еще видна небольшая брешь. Туда-то и ринулся «Изумруд», истошным писком беспроволочного телеграфа глуша переговоры собственного флагмана с японским. Бурун у форштевня вырос до размеров водяной горы, палубу бака заливало до первого орудия, у которого встал в боевом порядке готовый к стрельбе расчет.

Чтобы нос на скорости не слишком зарывался в воду, «Изумруд» расклепал якорную цепь и сбросил на дно вместе со становым якорем, избавившись от 30 тонн веса. Командир распорядился подменять уставших за ночь кочегаров палубными матросами. Но поддерживать предельный ход до последней возможности.

Гонка длилась три часа. Если верить показаниям тахометра, большую часть этого времени скорость составляла больше 24 узлов. Крейсер, так и не прошедший положенной испытательной программы перед походом, выдерживал свой главный экзамен именно теперь – в боевых условиях, после тяжелейшего перехода и с откровенно поганым углем в качестве топлива.

Погнались за ним двое из наиболее быстроходных японцев – «Касаги» и «Читозе». Пытались они и пострелять, но с недолетами, а к двум часам пополудни оба выдохлись и отстали.

Оторвавшись от врага, «Изумруд» плавно уменьшил скорость до 20 узлов. И тут перенапряжение ходовых «догнало» его не хуже неприятеля: при смене режима движения разорвало паропровод вспомогательных механизмов, к которым, между прочим, конструкторы в данном случае отнесли и пароэлектрическую рулевую машину.

Из кормового котельного отделения через свистки и люки повалил перегретый пар. Кочегары выскочили через аварийную горловину как ошпаренные. Хотя, собственно, почему «как»? Многие и в самом деле успели получить ожоги. И все же один из них, молодой матрос по фамилии Гемакин, через несколько минут первым вернулся в заполненный паром отсек, чтобы приступить к ремонту…

К исходу дня изрядно вымотавшийся «Изумруд» был уже поблизости от российских берегов – на одинаковом расстоянии от вожделенного Владивостока и от приморских поселков в бухтах Святой Ольги и Святого Владимира.

Наверное, враги до сих пор его ищут… И логично было предположить, что ищут именно на пути к Владивостоку. Кроме того, наверняка у Владивостока давно выставлено оборонное минное поле, а карту его взять неоткуда.

Крейсер отправился в бухту Святого Владимира и прибыл туда 17 мая. Потом внезапно решил переместился южнее, к бухте Святой Ольги. Там, говорят, есть на берегу угольный склад – топливо уже подходило к концу… Но японская разведка могла проведать об этом уединенном портпункте, и тогда там наверняка можно нарваться на засаду!

И что прикажете делать? Возвращаться в бухту Святого Владимира?..

«Изумруд» добрался туда к ночи. И, не рискуя ночевать на открытом незащищенном рейде, полез в темноте внутрь узкого залива, ориентируясь по темной скале, определенной по карте как мыс Орехова.