Валерий Воскобойников - Довмонтов меч

Но Довмонт успел развернуться, слегка отклонился от копья, которым молодой парень собирался его сбить. Парень не ожидал этого, замахивался со всею силой. Довмонт добавил к этому замаху совсем немного: очутившись за спиной парня, как бы погладил её мечом, а парень рухнул носом в землю. Лошадь его сделала несколько неуверенных шагов и отошла в сторону.

Довмонт, пока он не успел оправиться, слегка потоптал его копытами своего коня.

В это время седоусый каким-то образом сбросил с лошади Василия, но тому удалось сразу вскочить, он выхватил боевой нож и снизу ударил им в живот лошади седоусого, налёг на рукоятку, и лошадь не заржала, нет, она закричала, словно женщина, от отчаяния и боли, сразу хлынула парящая кровь, за ней внутренности. Василий успел отскочить, седоусый тоже пытался высвободить ногу с валящейся на бок скотины, но был ею подмят.

Василий резво вскочил на лошадь того, кто пытался ударить копьём Довмонта, и бросился догонять мордатого, который, увидев, как складывается дело, зажимая по-прежнему правую руку, начал пятиться, а потом и вовсе повернул коня. Он хотел погнать его в сторону ворот, но Василий удачно подрезал и стал оттеснять к реке.

Оставался пятый. Он ни разу не ввязался в сечу, даже меча не вынул.

— Лови своего мордатого, не то изрублю и тебя! — приказал Довмонт.

Пятый мгновение помедлил, а потом бросился наперерез мордовороту, сбил его с лошади, сам соскочил на землю и помог Василию связать его.

— Уж ты, князь, помилуй нас. Не хотели мы твоей крови, — проговорил седоусый.

Весь перемазанный в крови и земле, он выбрался из-под своей умирающей лошади.

— И я здесь не за вашей жизнью, — ответил Довмонт. — Да только сегодня отпустить не могу.

— Так и не отпускай. Повяжи и веди куда хочешь. Потом отпустишь. Век буду твоих богов молить за тебя. Баба у меня, деток трое, я бы и не впутался, если б не этот. — Седоусый показал на приближающегося повязанного мордоворота.

— Псы безродные! — заругался на него мордоворот. — Не послушались меня, были бы и живы-здоровы, и при серебре!

— Вяжи их тоже и веди к реке, — приказал Довмонт Василию.

— Вяжи, вяжи, слушай, что князь приказывает, только не убивай! — заторопился седоусый.

Вязать пришлось лишь троих. Первый, с топором во лбу, был мёртв. Тот, которого потоптал Довмонт конём, сам идти не мог, его взвалили на лошадь.

— Надобно ли тебе, князь, вплавь, если тут есть тайный брод? — спросил седоусый, когда они подобрались к реке. — Герденя о нём не знает, потому что он пришлый, дружинники его тоже не ведают, а я — я здесь мальчишкой раков ловил. — Он подвёл их к большой ольхе. — От этой ольхи к вербе на том берегу, узенько, по цепочке, по одному, в сушь — по подводным камушкам, всегда перебраться можно.

Его и послали переходить первым, предварительно развязав.

— Не убегу я, слово даю. У меня к нашему князю свой есть счёт, — уверил седоусый. — Он моего брата отправил на смерть.

Перешёл он широкую реку спокойно, и вода едва достигла его груди.

Скоро перебрались и остальные. Седоусый перебрался назад, на полоцкий берег, к остававшемуся Довмонту и перевёл свободных лошадей, с потоптанным ратником и привязанным оружием.

— Уж ты не гневайся, князь, — повторил он снова. — Своей волей я бы против тебя никогда не пошёл. И против Пскова с Новгородом не пойду. Отпусти нас с сотоварищем.

— Поможешь нам, отпущу, и никакой тебе обиды не сделаем.

...В лесу в условном месте их поджидали дядька Лука и псковский воевода Давид Якунович.

— Ну, князь, заставил ты нас здесь о тебе Бога молить!

Мордоворота с пораненной рукой и потоптанного конём воина они отдали Ибн Хафизу с Убайдом:

— Врачуйте, а то небось заскучали без дел.

В лесу под деревьями повсюду спали дружинники. Под огромной елью собрался военный совет: Довмонт и оба воеводы.

— Полочане на Псков нападать не хотят, это Герденя придумал, ему и нести ответ, — сказал Довмонт, — а город обижать не станем.

Псковский воевода с радостью поддержал:

— О том и хотел просить, князь. Пскову с Полоцком рядом ещё жить и жить...

— Герденя выходит в полдень, едва соединится с боярами. А потому нам надо войти в город, едва рассветёт. Последнюю ночь он станет проводить в своих хоромах. Я его привычки знаю. Нам надо тихо войти в город, не чиня обид жителям, захватить его покои, взять Герденю, казну и быстро удалиться за реку.

— А ежели Герденю в покоях не отыщем? — спросил дядька Лука.

— Лучше бы отыскать, — засмеялся Довмонт, — но, ежели не отыщем, беда небольшая, сам объявится.