Владислав Романов - Смерть во спасение

Оракул сидел рядом с огнём в овчинном тулупе и дрожал. Он плохо переносил холода, и зима, которую пришлось пережить, казалось, выморозила все его внутренности. Он даже перестал разговаривать, чтобы поменьше раскрывать рот и не впускать в себя стылый воздух.

— Разве могут быть нормальными люди, живущие в снегах, — еле ворочая языком, выговорил Ахмат.

Внук Темучина задумался. Замечание прорицателя ему понравилось.

— Да, ты прав! Они одичали в этих лесах и не ведают, как вообще надо жить. Что ж, придётся скосить этот народец, чтобы следующая поросль вышла смышлёной. За два дня мы сровняем этот холм с низиной!

Козельцы в тот же день собрались на совет.

— Умереть не затея, — говорили старейшины. — С умом принимать смерть надо, да так, чтоб ворог поостерёгся с русским человеком боле связываться. Сил у нас мало. Мудрость в другом надо искать.

Сидели до ночи, ломали головы.

— Надо заговорить землю, — наконец решили старики.

Они надели чистые белые рубахи, вышли на луг рядом с главным храмом, сели большим кругом и, взявшись за руки, стали молиться. Они молились весь вечер и всю ночь. К утру, когда рассвело, сил у них не осталось, и они полегли друг на друга. Родные увели их, но каково же было удивление козельцев, когда они увидели на том месте, где сидели старики, яркий светящийся круг.

— Свершилось, — перекрестившись, прошептал архиепископ. — Господь услышал нас. Теперь нам ничего не страшно.

Ахмата точно подбросило. Он лежал на тонкой циновке, расстеленной прямо на земле, поближе к костерку, в шатре Батыя, и вдруг будто неведомая сила оторвала его тело на сажень ввысь и, продержав в воздухе несколько мгновений, сбросила обратно. Оракул даже застонал, а придя в себя, немедля разбудил хана и пересказал случившееся.

— И что это значит? — нахмурился правитель.

— Они заговорили землю, лучше нам не воевать сейчас эту крепость, мой повелитель.

— Я возьму её, чего бы мне это ни стоило! — прорычал хан.

Однако первые же полки конницы, с гиком устремившиеся на крепость, в саженях сорока от неё неожиданно встали. Кони, домчавшись до определённой черты, вставали на дыбы и не желали нестись дальше. Возникло замешательство, и в это же мгновение сотни стрел обрушились на монголов. Потеряв больше тысячи убитыми, всадники были вынуждены отойти назад.

Батый, наблюдавший всё это своими глазами, оцепенел в растерянности.

— Я же предупреждал вас, — прошептал, стоя за его спиной, оракул.

— Я возьму чёртову крепость, чего бы мне ни стоило! — проскрежетал зубами от злости Батый. — А ты поможешь мне расколдовать эту жёлтую глину.

Он простоял под маленьким Козельском семь недель, ежедневно пытаясь атаковать крепость, но каждый раз безуспешно: кони останавливались в том же месте, а козельские лучники безжалостно косили ряды монголов.

Батый свирепел, Ахмат же никак не мог прекратить проникновение непонятных ему сил, каковые возникали из самих недр этой земли. Он летал ночами над крепостью, видя светящийся круг на траве, и понимал, что всё дело в нём. Только как его уничтожить?..

Однажды оракул узрел, как горящая искра от факела, упав на круг, провела тёмную черту. Выходит, что огонь может выжечь колдовской оберег?

Козельцы же, воодушевлённые заговором, не только защищались. В один из дней, выскочив за ворота, они захватили почти все стенобитные орудия завоевателей, изрубили их на части, так напугав своим нежданным нашествием степняков, что те в спешном порядке отступили.

Прошло полтора месяца. Луноликий Батый почернел, осунулся, перестал спать ночами.

— Я не могу просто так уйти отсюда, Ахмат, — без конца повторял он, с мольбой глядя на оракула. — Помоги мне. Мои воины ропщут, их разъедает страх. Впредь я буду слушаться тебя, но сейчас мои слуги должны взять эту крепость.

— Хорошо, — сказал Ахмат. — Надо зажечь город. Только перед огнём духи этой земли бессильны. Пусть твои люди соорудят десять больших возов с сухим хворостом, подожгут их, и, толкая эти костры впереди себя, роняя огонь на траву, они смогут подогнать их к стене и пересечь запретную черту.

Батый послушался этого совета. Козельцы, точно разгадав тайный умысел недругов, отчаянно косили их стрелами, стараясь не подпустить к заветному невидимому порогу, но внук Темучина, не жалея людей, посылал один отряд за другим. И горящие возы подкатили к крепостной стене, подожгли её, и монголы ворвались в город.

Больше четырёх тысяч варваров полегло под Козельском, который Батый назвал злым городом. Когда монголы ворвались туда, хан приказал умертвить всех жителей, кроме малолетнего князя Василия, которого повелел взять живым.