Владислав Романов - Смерть во спасение

Александр вспыхнул, словно его самого обвинили в трусости и подлой измене.

— Я не верю, чтобы дядя отказался придти на помощь... — пробормотал он.

Шешуня не ответил, шумно вздохнул, взглянул на княгиню. Но та молчала, сурово поджав губы.

— Если б я заранее узнал, что монголы пришли на Русь и воюют Рязань, то пришёл бы Игоревичам на помощь! — твёрдо проговорил Александр.

— Степняки сами теперь явятся сюда, ждать недолго! — с горечью усмехнулся таинник. — Они пришли всю Русь подчинить себе и не успокоятся, пока своего не достигнут. Их тьмы и тьмы, княже. Они прирождённые воины, могут сутками не слезать с коня, спать в седле, не есть и не пить. Они хитры и коварны, их сердца не знают жалости. Можно, конечно, сразиться со степняками и пасть с честью, всё так, княже, и не одни ещё рязанцы погибнут в этой кровавой сече, поверь мне! — Шешуня бросил испытующий взгляд на Феодосию, словно призывая её на помощь. — Тут не стоит рубить с плеча, Александр Ярославич, ох не стоит! И не о своём надобно думать да заботиться, об нашенском пришла пора, а то не ровен час некому будет! ...

Таинник даже взмок, столь много усилий ему потребовалось, чтобы выразить обыкновенную предосторожность. Он отёр рукавом кафтана лицо.

— Я пойду!.. — шумно вздохнул он. — Гонец утром прискакал: Батый двинулся со своей тьмой на Коломну. Туда же вышел князь Всеволод Георгиевич, сын великого князя владимирского... Будем ждать вестей.

Шешуня смотрел в пол, нервно подёргивая вылинявшую рыжеватую бородку. На висках таинника уже серебрилась седина, и тёмные круги лежали под глазами. От того задиры десятского, каким он начал служить ещё Ярославу, осталась одна тень.

— Но почему меня никто не известил? — Александр даже подскочил со стула. — Что происходит? Ведь уже рязанцы доказали, что в одиночку со степняками не совладать. А почему дядя нашей помощи не запросил?

— Кто ж то ведает! — развёл руками Шешуня. — Вишь, он и сам навстречу ворогу не пошёл, сына направил, в том расчёт, видно, свой имеется! Прибежит за подмогой князь, никуда не денется! Мы все, дай-ка, свои зубы пообломаем на татарве этой. Шибко много её, сказывают!

Таинник взглянул на княгиню. Даже если б великий князь и прислал гонца звать новгородцев на подмогу, Феодосия настрого наказала Шешуне: того вестника перехватывать и заворачивать к Ярославу, пусть муж ведёт в помощь брату свою дружину, а сына не трогает. Дочь половецкого хана, как орлица, защищала своего любимца, не желая отдавать его на татарскую бойню. Она хоть и разрешилась полгода назад ещё одним отроком, примирившись с мужем, даже согласилась назвать его Ярославом, но рожала долго, тяжело, и младенец появился на свет крикливым, со сморщенным ярко-красным личиком. Повитуха, принимая роды, тотчас воскликнула: «Ой, болеть часто будет, береги его, княгинюшка!» Александр же родился легко и сразу привёл всех в восхищение: розовощёкий, с золотисто-курчавыми завитками волос, что по всем приметам свидетельствовало о счастье и удачливости, он не стал кричать, а мгновенно загугукал, улыбаясь всем лицом и сияя голубыми глазками. «Ну, княгинюшка, сын в рубашке родился. Отродясь такого красавца не видывала!» — пропела повитуха.

Феодосия вспомнила таинственные нашёптывания волхвов, их странные многозначительные взгляды и всё поняла. Потому и ныне защищала сына, как могла.

Княжич взъерошил копну потемневших волос — обликом, походкой, даже угрюмостью своей он всё сильнее походил на Ярослава — и сел на место.

— А отца на подмогу призвали?

— Нет, княже.

— Почему?

— Кабы ведали мы умыслы великого князя, ваша милость, так вам бы их сразу и обсказали. Слыхал только, что дружина вашего двоюродного братца Василько Константиновича заявилась во Владимир, а вот ушла ли со Всеволодом, опять не знаю...

— Так узнай! А то не знаю, не ведаю, — передразнил его Александр. Он снова поднялся, не в состоянии сидеть на одном месте, кругами заходил по просторной палате, где обычно решались все княжеские хлопоты. — Ты кто у меня? Таинных дел разведыватель или офеня: чо слышал, то и лопочет! И что это выходит: разве мы в ссоре с дядей? Почему он не посылал за нами? Решил в одиночку отвоевать победу, так что ли? Или присылал, да меня не известили?

— От тебя, князь ничего не утаиваем, — возразил Шешуня. — Сам, видно, решил, вот и сказ весь!

Таинник с восхищением смотрел на мать-княгиню, которая за всё это время не проронила ни слова, не потеряла самообладания, напряжённо о чём-то размышляя. В последнее время она перестала вмешиваться в дела сына, предоставив ему всю полноту власти. Лекари отсоветовали из-за частых приступов головной боли, хотя зимой они её почти не тревожили. Но, не вмешиваясь, она зорко следила за всем, что делает Александр.