Владислав Романов - Смерть во спасение

— Перевяжите ему плечо, а то кровью изойдёт, — приказал Ярославич.

— Пойдём, дядя, — подтолкнул воеводу в бок Шешуня. — Самого Невского не узнал?..

— Как? Это и есть великий князь? — воскликнул воевода. — Я должен перемолвиться с ним.

— Успеешь! Снимай кольчужку, рану хоть закрою.

Александр подошёл к карете, открыл дверцу. На подушках сидела юная княжна, испуганно глядя на него. Луна освещала её бледное вытянутое лицо, на котором, как две звезды, сияли тёмные глаза. Губы подрагивали, она что-то продолжала шептать про себя, видимо, слова спасительной молитвы.

— Прошу простить меня, княжна, за беспокойство, но опасность миновала. И далее вы можете не беспокоиться, потому что мы будем сопровождать вас. Отдыхайте и не думайте ни о чём, — произнёс он.

— Кто вы? — спросила Васса, и её нежный грудной голос встревожил его.

— Я князь Александр Ярославич из Новгорода.

Её глаза тотчас вспыхнули в темноте.

— Так вы и есть Невский?

— Да, так меня называют.

— Но мы к вам и направлялись... — прошептала она.

— Что ж, тогда нам по пути, — улыбнулся князь. — Приятных сновидений.

Перед тем как закрыть дверцу кареты, он увидел улыбку и на её лице.

— Всё, поехали! — весело крикнул Александр.

Ещё полчаса назад сердце его разрывалось от боли, а душа казалась умершей. Ему ничего не хотелось: ни власти, ни войны, ни походов. Он всё чаще подумывал о монашестве. Смерть близких, унижения от степняков, разор, варварство и ложь со всех сторон.

«Выдержать такое не под силу и герою», — шутил он сам с собой.

И вдруг эта стычка в ночи, появление прекрасной незнакомки, которая ехала к нему за помощью, её восхищенный взгляд и улыбка точно сдвинули камень, и свет озарил душу, возродив её к жизни. Даже Шешуня был изумлён, когда князь спросил:

— Нет ли медку у тебя, друже?

— Чего? — не понял таинник.

— Зелья хмельного нет?

— Могу поискать...

Новгородцы встретили князя с восторгом, словно он вернулся с очередной победой. Александр распорядился подыскать княжне хороший дом и пригласил её назавтра отобедать у него.

Десятилетний Василий, остававшийся за старшего, бросился отцу на шею, и князь даже прослезился. Полез целоваться и восьмилетний Дмитрий. Ярославич рассказал о поездке, опустил подробности.

— Выходит, Батый обманул тебя? — насупился Василий. — Пообещал тебе, а отдал дяде?

— Наверное, так, — помолчав, сказал отец.

На следующий день он принял княжну вместе с воеводой Афанасием, повелев приготовить праздничный стол. Княжна явилась в голубом летнике, каковой так шёл ей, что Александр не мог оторвать от неё восхищенных глаз. За обедом коснулись и печальных событий, связанных с татарами.

— К сожалению, отец мой, дядя и другие князья, — говорил Александр, — не сумели вовремя объединиться и не допустить нашествия варваров. Теперь Русь слаба, и любая попытка защитить свою честь обречена. Мы вынуждены были принять позорный мир лишь с одной целью: объединиться и создать такую державу, которая смогла бы в будущем поспорить с завоевателями. Это произойдёт не сейчас, может быть, наши внуки или правнуки сумеют её восстановить и прогнать ворогов. Моя же забота ныне сохранить свой народ, возродить древнейшие города наши и научить детей своих быть разумными. Жить не только сердцем, но рассудком, смирять гордыню и уметь пользоваться обстоятельствами...

Лицо воеводы омрачилось, он взглянул на княжну. Та молчала, опустив взор.

— Я знаю, это нелегко. Мы, русские, все не в меру горячи и самолюбивы, я и сам таков, но когда тебя окружает толпа разбойников втрое больше, чем твоя охрана, есть два пути: либо умереть, либо откупиться. Один человек или отдельный отряд имеют право на это. Народ никогда... — Ярославич грустно улыбнулся. — Я чую, что завёл не тот разговор, прошу простить меня.

— Я не могу с вами согласиться, князь, — помедлив, проговорил воевода. — Лучше умереть с честью, чем жить без неё, так нам заповедовали наши предки. А если жить по-вашему, то моя княжна должна была бы стать наложницей этого пса Коблая. Ведь так?

— Совсем нет! Я и хочу договориться со степняками, чтобы не совершалось больше никакого насилия, чтобы мы, русские князья, оставались и дальше хозяевами в своих вотчинах. Вот о чём идёт речь!

— А что хотят взамен татары? — спросила Васса.

— Десятину всех наших богатств.

— Да как можно вообще с ними о чём-то договариваться? — не сдержал гнев Афанасий. — Столько святой крови на них, что только возмездие может искупить её. Простите, князь, мою вспыльчивость, вы спасли и приютили нас, но сердце моё, видимо, ослепло от горя.