Мариз Конде - Я, Титуба, ведьма из Салема

Единственно, о чем я сожалею – так как у невидимых тоже есть свои сожаления, чтобы их доля блаженства имела больше вкуса, – это о том, что вынуждена быть в разлуке с Хестер. Впрочем, мы поддерживаем общение. Я ощущаю запах сухого миндаля от ее дыхания. Улавливаю отзвук ее смеха. Но мы обитаем каждая на своей стороне океана, и мы не переходим его. Я знаю, что она следует своей мечте: построить мир женщин, который будет более справедливым и более человечным. Но я слишком люблю мужчин и продолжаю в том же духе. Иногда мне случается скользнуть в постель кому-то из них, чтобы удовлетворить остатки желания, и мой мимолетный любовник изумляется своему одинокому удовольствию.

Да, сейчас я счастлива. Я понимаю прошлое. Я читаю настоящее. Я знаю будущее. Я знаю, почему существует столько страданий, почему глаза негров и негритянок сверкают от соленой воды. Но я знаю и то, что всему этому настанет конец. Когда? Какая разница? Я не тороплюсь, так как освободилась от нетерпения, свойственного человеческим существам. Что такое жизнь по отношению к необъятности времени?

На прошлой неделе покончила с собой молодая, недавно купленная рабыня – ашанти, как моя мать Абена. Священник окрестил ее, дав имя Летиция, и она – дикая и непокорная – подпрыгивала, когда ее так окликали. Трижды она пыталась проглотить язык. Трижды ее возвращали к жизни. Шаг за шагом я следовала за ней, насылая сновидения. Увы, утром после них она пребывала в еще большем отчаянии. Она воспользовалась моей невнимательностью, чтобы нарвать горсть листьев маниоки, которые прожевала вместе с ядовитыми корнями. Рабы нашли ее окоченевшей, с пеной на губах, уже распространявшую ужасное зловоние. Случай остается единичным; куда более многочисленны другие, когда я удерживаю раба на краю отчаяния, шепча ему:

– Посмотри, как великолепна эта земля. Скоро она вся будет наша. Поля кормовых трав и сахарного тростника. Холмы, засаженные ямсом, и равнины маниоки. Вся!

Иногда, странное дело, мне приходит идея снова обрести смертную оболочку. И тогда я превращаюсь. Я становлюсь аноли [46] Маленькая ящерица. – Прим. авт. и выпускаю когти, когда ко мне приближаются дети, вооруженные короткими лассо из соломы. Иногда я становлюсь бойцовым петухом гимбе на площадке и упиваюсь криками куда больше, чем другие ромом. Ах! Я люблю волнение раба, которому позволяю выиграть сражение! Он уходит танцующим шагом, потрясая кулаком – тем движением, которое скоро будет символизировать другие победы. Иногда я становлюсь птицей и бросаю вызов сорванцам с рогаткой, которые кричат:

– Попал!

Я улетаю, шелестя крыльями и смеясь над их расстроенными лицами. Наконец, иногда я становлюсь козой и скачу вокруг Саманты, которую не так легко одурачить. Потому что этот ребенок мой и умеет распознавать мое присутствие по вздрагиванию шерсти животного, по треску огня между четырьмя камнями, по переливающимся брызгам воды в реке, по дуновению ветра, треплющего большие деревья и холмы.

Процесс над салемскими ведьмами начался в марте 1692 года с ареста Сары Гуд, Сары Осборн и Титубы, которая признала «свое преступление». Сара Осборн умерла в тюрьме в мае 1692 года.

Девятнадцать человек было повешено, один мужчина – Жиль Кори – был приговорен к тяжелому наказанию – задавлен до смерти.

21 февраля 1693 года сэр Уильям Фипс, королевский губернатор колонии Бэй, отправил в Лондон доклад о процессе над ведьмами. В нем он сообщал о судьбе примерно пятидесяти женщин, все еще находящихся в тюрьмах колонии, и просил позволения прекратить их страдания. Что и сделали в мае 1693 года, когда последним подозреваемым было даровано общее прощение и они были отпущены на свободу.

Преподобный Сэмюэль Паррис покинул деревню Салем в 1697 году после длительной ссоры с ее жителями относительно невыплаченного жалования и не поставленных ему дров. Его жена умерла годом раньше, произведя на свет сына Нойеса.

К 1693 году Титуба – наша героиня – была продана за цену ее «содержания» в тюрьме, цепей и оков. Кому? Сознательный или неосознанный расизм историков послужил причиной тому, что это никого не заботило. По словам Анны Петри – американской чернокожей писательницы, которая была сильно увлечена этой исторической личностью, – Титуба была куплена ткачом и закончила свои дни в Бостоне.

В то же время, согласно устному преданию, Титуба была продана работорговцу, который возвратил ее на Барбадос.