Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть третья)

Не скоро явилась хозяйка. Она подошла къ дамамъ, разцѣловалась съ ними, и извинялась въ своемъ отсутствіи. "Меня задержали долго докучливые гости, бывшіе здѣсь проѣздомъ" -- сказала она.-- "Остаться обѣдать имъ было никакъ не льзя, и они мнѣ очень надоѣли."

Многіе улыбнулись, зная настоящую причину ея отлучки.

Вскорѣ по прибытіи хозяйки въ гостиную отворились двери въ залу, и возвѣщено было, что кушанье поставлена. Это доказало, что хозяйка отлучалась для послѣднихъ распоряженій къ обѣду. Тутъ начались церемоніи, кому идти впередъ и кому кого вести. "Максимъ Петровичъ!" -- кричала громогласно Фамусова мужу своему.-- "подай руку Ея Сіятельству, Княгинѣ Елисаветѣ Васильевнѣ; она у насъ не бывалая и первая гостья." -- Хорошо, хорошо, матушка, изволь!-- отвѣчалъ онъ, и пошелъ впереди всѣхъ съ Елисаветою, которая торжествовала, видѣвъ явную досаду и зависть Сундуковой за такое преимущество. Хозяйка подала руку Судьѣ, Сундуковъ повелъ Софью, прочіе разобрались кое-какъ. Тщетно хотѣла хозяйка помѣстить гостей своихъ, какъ она слышала, по модѣ, чтобы каждый кавалеръ сидѣлъ подлѣ дамы; напротивъ: мужчины сѣли по одной, а женщины по другой сторонѣ. При началѣ обѣда слышенъ былъ только громкій голосъ хозяйки: -- Кузьма Петровичъ! чего прикажете -- ухи, или щей?-- Петръ Варламовичъ! покушайте кулебяки!-- Маргарита Савишна! что вы ничего не кушаете?-- Андреямъ Карповичъ! отвѣдайте этой наливки! и проч.-- Но къ концу обѣда начались шумные разговоры и споры. Тушъ собраны были всѣ сосѣди, и всѣ чиновники изъ уѣзднаго города. Большая часть изъ нихъ были во враждѣ между собою, и за столомъ иному случилось сидѣть подлѣ того, на котораго онъ подавалъ доносъ, или просьбу; такое сосѣдство было не совсѣмъ пріятно, и обѣдъ Фамусовыхъ послужилъ для многихъ поводомъ къ новымъ распрямъ и неудовольствіямъ.

За десертомъ отличился Аглаевъ. Предувѣдомивъ дорогою Елисавету, что большая чаешь варенья становится за столомъ у Фамусовой только для парада, и что у него есть знакомый ананасъ, который, какъ замѣтилъ онъ, всегда возвращается въ цѣлости въ кладовую, онъ вздумалъ взбѣсить Фамусову и позабавить Елисавету. "Княгиня! вы любите варенье" -- сказалъ онъ -- "попробуйте, какъ хорошо сваренъ этотъ ананасъ." Съ симъ словомъ подвинулъ онъ къ себѣ тарелку, разрѣзалъ несчастный ананасъ на куски, и подалъ Елисаветѣ. Фамусова не могла равнодушно перенесть такого своевольства, покраснѣла отъ досады, и дала себѣ честное слово -- никогда впередъ не приглашать Аглаева.

Обѣдъ продолжался часа три; подавали множество кушаньевъ, одно другаго хуже; услуга была дурна; блюда не скоро приносили изъ кухни. Все это чрезвычайно надоѣло Елисаветѣ; она ожидала, что ей будетъ веселѣе, чѣмъ у Сундуковой, но ошиблась. Разговоръ съ глупою и необразованною Фамусовой), сидѣвшею подлѣ нея, безпрестанное угощенье, и принужденіе ѣсть такія кушанья, которыхъ не льзя было въ ротъ взятъ, долговременное сидѣнье за столомъ -- все это такъ было несносно, что она дала себѣ слово въ первый и въ послѣдній разъ обѣдать у Фамусовыхъ.

Послѣ стола, хозяинъ совсѣмъ забылъ, кого онъ велъ; жена опять громогласно должна была напоминать ему. Онъ снова подалъ руку Елисаветѣ, довелъ ее до гостиной, поцѣловалъ у нея обѣ ручки, понюхалъ табаку, и возвратился опять на прежнее мѣсто, въ креслы подлѣ окна.

Гусарскіе офицеры, Недосчетовъ, и другіе, молодые провинціальные франты, отправились на балконъ, куришь трубки. Старичковъ и старушекъ усадила хозяйка играть въ карты, а чтобы занять дѣвушекъ, и тѣхъ, кто въ карты не играетъ, а еще болѣе затѣмъ, чтобы блеснуть, и показать, какія дарованія имѣетъ ея Любинѣка, велѣла она дочери сѣсть за фортепіано. Долго жеманилась Любинька, отказывалась, наконецъ принялась терзать извѣстную старину -- Бурю, Штейбельша. Маменька восхищалась ея игрою, и говорила всѣмъ: "Не правда-ли, что у нея большая способность къ музыкѣ?" -- Между тѣмъ миленькая дочька, посвятившая нѣсколько лѣтъ на изученіе этой пьесы, безпрестанно ошибалась, и сбивалась съ такта. Когда окончила дочь Фамусовой, Сундуковъ, старинный обожатель Елисаветы, всегда восхищавшійся ея игрою, приступилъ къ ней, съ просьбою, чтобы она сѣла за фортепіано.-- "Я совсѣмъ отвыкла, и Богъ знаетъ, какъ давно не играла".. отвѣчала она.-- Вотъ такъ-то всегда бываетъ у насъ -- сказалъ Сундуковъ.-- Учатъ, учатъ дѣвушекъ, а лишь только выдутъ онѣ за-мужъ, тотчасъ все бросятъ и забудутъ!-- "Попросите сестру Софью" -- продолжала Елисавета.-- "Она еще не за-мужемъ, и не забыла, притомъ-же она недавно изъ Москвы, и вѣрно знаетъ что нибудь новенькое, а я, право, совсѣмъ отвыкла, и ничего, кромѣ стараго, не знаю. "-- До Софьи Васильевны была у меня другая просьба -- отвѣчалъ Сундуковъ.-- Она мастерица пѣть Русскія пѣсни, и, я увѣренъ, не откажется сдѣлать всѣмъ намъ большое удовольствіе.-- Тщетно Софья отговаривалась, что безъ нотъ ничего не играетъ и не поетъ; ей отыскали ноты Русскихъ пѣсенъ , сочиненія Кашина, и она должна была сѣсть за фортепіано.