Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть третья)

Весьма тягостна и унизительна была для Софьи роль просительницы, особливо-же когда получала она отвѣты столь не-братскіе, и произносимые непріятнымъ тономъ. Ежели-бы она просила для себя, то давно-бы прекратила этотъ разговоръ; но дѣло шло -- не только о помощи, но даже о спасеніи людей, столь близкихъ и любезныхъ для нея. Она преодолѣла себя, вооружилась терпѣніемъ, и продолжала.

"Ты отдаешь-же свои деньги въ проценты; дай имъ въ займы. Кажется, тебѣ все равно: отдать свой капиталъ имъ, или другимъ." -- Совсѣмъ не все равно. Я отдаю не иначе, какъ подъ вѣрный залогъ.-- "И они дадутъ тебѣ залогъ." -- Какой? Все имѣніе ихъ заложено.-- "Не можетъ быть: вѣрно, имѣніе Катиньки не заложено; притомъ-же часть Елисаветы имъ-же принадлежитъ." -- Ты не знаешь, а я такъ давно знаю: имѣніе сестры Катерины Васильевны заложено въ Опекунскій Совѣтъ, а часть Княгини еще имъ не принадлежитъ.-- "Какъ? Вѣдь это дѣло кончено: самъ Князь обѣщалъ." -- Обѣщалъ, а еще не отдалъ. Но прекратимъ этотъ разговоръ. Вотъ что я могу сдѣлать: ежели я женюсь, то, разумѣется, обязанъ буду дѣлать подарки сестрамъ: вмѣсто подарка, я дамъ Катеринѣ Васильевнѣ деньгами. Довольна-ли ты этимъ будешь?-- "И это изъ худаго лучшее. Но прошу тебя, и мнѣ, вмѣсто подарка, дать деньгами." -- Понимаю -- продолжалъ съ усмѣшкою Алексѣй.-- Ты хочешь отдать этѣ деньги Аглаевымъ. Такая упрямица, что тебя ничѣмъ не переувѣришь. Притомъ-же, ты вѣдь сама очень богата, и можешь кидать деньги по пустому!-- "Богата-ли я, или нѣтъ, и на что мнѣ нужно богатство, сужденіе объ этомъ можетъ завести насъ далеко -- оставимъ лучше. Но ты меня растревожилъ. Скажи: неуже-ли ты слышалъ, что Князь не хочетъ отдать части Елисаветиной Аглаевымъ? Онъ самъ вызвался, и обѣщалъ, еще бывши женихомъ." -- Я ничего не знаю и ничего не слыхалъ -- отвѣчалъ Алексѣй.-- И какая мнѣ нужда вступаться въ чужія дѣла? Всякій располагаетъ своимъ имѣніемъ, какъ ему хочется; но мнѣ нѣкогда теперь говорить съ тобою: меня зоветъ Любовь Максимовна.--

Софья была чрезвычайно огорчена разговоромъ своимъ съ Алексѣемъ. Она не ожидала отъ него такой скупости, такой холодности, и даже, какъ ей казалось, такого жестокаго безчувствія къ судьбѣ сестры. Она рѣшилась испытать: не будетъ-ли Наталья великодушнѣе его?

Вечеромъ, послѣ ужина, она пришла къ ней въ комнату, и разсказала со слезами переговоръ свой съ Алексѣемъ, напоминая, ей, что она обѣщалась помочь Аглаевымъ, когда онъ откажется.

Наталья выслушала съ обыкновеннымъ своимъ хладнокровіемъ, и разсказъ Софьи не произвелъ на нее никакого дѣйствія.

"Я обѣщалась" -- сказала она -- "въ то время, когда мы жили въ уединеніи-тогда я не имѣла въ виду тратить много денегъ. Теперь совсѣмъ не то: можетъ быть судьба моя перемѣнится. Но, кромѣ того, я обѣщала сестрѣ Елисаветѣ остаться съ нею въ Никольскомъ; здѣсь не такъ, какъ у маменьки; тамъ не видала я души человѣческой, а здѣсь гости бываютъ часто, и издержки на туалетъ мой чрезвычайно увеличатся. Однакожъ, ежели Аглаевымъ такая крайность, то рублей 500 могу я дать имъ въ займы."

Софья насилу могла удержать досаду свою при такомъ предложеніи; но преодолѣла себя, и отвѣчала, что не знаетъ, сколько именно нужно Аглаевымъ, но напишетъ къ нимъ. Послѣ того поспѣшила она выйдти отъ сестры, боясь, что завлечется, и скажетъ что нибудь непріятное. Наталья успокоилась, въ надеждѣ, что Аглаевы не согласятся взять сумму столь ничтожную. Она, по холодности своей, не могла принять душевнаго участія въ судьбѣ Аглаевыхъ, не постигала даже, изъ чего Софья такъ сильно хлопочетъ объ нихъ, и надѣялась, что это дѣло такъ и окончится. Всѣ умственныя способности ея обращены были на другой предметъ -- покореніе сердца Графа Клешнина.

Этотъ обветшалый женихъ былъ въ страшномъ волненіи и нерѣшимости; ему должно было выдержать сильную борьбу, возникшаго въ немъ чувства любви къ Натальѣ, съ старинными привычками къ холостой жизни и свободѣ. Но, съ пособіемъ Молчалива, хлопотавшаго изъ собственныхъ видовъ, любовь восторжествовала. Графъ рѣшился предложить Натальѣ руку, и, въ твердой увѣренности, что не будетъ отвергнутъ, отправилъ тотчасъ Молчалина къ двумъ сестрамъ своимъ, старымъ дѣвушкамъ, которыя жили съ нимъ вмѣстѣ. Онъ не спрашивалъ совѣта ихъ, а прямо сообщалъ имъ о женитьбѣ своей, поручалъ сдѣлать нужныя распоряженія въ домѣ, съѣздить въ Москву, купить, какъ обыкновенно водится, въ подарокъ невѣстѣ бѣлую шаль, прислать жемчуги, и нѣкоторыя брилльянтовыя вещи, поспѣшивъ отправить къ нему все это съ Молчаливымъ. Сестры съ большимъ удовольствіемъ получили такое извѣстіе; имъ давно хотѣлось, чтобы братъ женился, и имѣлъ наслѣдника. Онѣ сами были старѣе его, и опасались, что въ случаѣ смерти Графа перейдетъ все имѣніе одному дальнему родственнику, котораго онѣ смертельно ненавидѣли. Тотчасъ поспѣшили онѣ въ Москву, исполнили порученіе, отправили все съ Молчаливымъ, и поздравляли брата -- точно отъ души. Къ будущей Графинѣ также писали онѣ, и просили полюбить ихъ.