Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть шестая)

Судьба Змѣйкина , который былъ первымъ виновникомъ бѣдствій несчастнаго Аглаева, намъ извѣстна. Достойный его сподвижникъ, Вампировъ, воспользовавшись письмомъ Аглаева, хотѣлъ было, пораженный примѣромъ Змѣйкина, остановить подвиги свои, и поселиться въ благопріобрѣтенномъ Приютове; но какъ-то тяжело было ему жить въ домѣ двухъ покойниковъ, и совѣсть что-то напоминала ему. Фамильная картина, поступившая къ нему, вмѣстѣ съ прочимъ имуществомъ, и на которой были представлены оба, мужъ и жена, держащіе на рукахъ малютку дочь, казалась несносною Вампирову. Лица супруговъ оживотворены были молодостію, свѣжестію, здоровьемъ, счастіемъ.....Онъ всякій разъ отворачивался отъ этой картины; наконецъ велѣлъ снять ее со стѣны и отнести въ кладовую. Долго оставаться въ Пріютовъ онъ не могъ, уѣхалъ оттуда, и принялся за прежнее ремесло. Въ Москвѣ жить было ему запрещено; но онъ поднялся на штуки: нанялъ гдѣ-то по близости дачу въ Московскомъ уѣздѣ, не въ чертѣ города, и являлся въ Москву въ дорожномъ экипажъ, въ коляскѣ, четвернею рядомъ, чтобъ имѣть оправданіе, что онъ не живетъ, a только проѣздомъ въ городѣ. Впрочемъ, ему еще удобнѣе трудиться на дачѣ, и агенты его привозятъ ему много охотниковъ. Taut va la cruche à Peau, qu'enfin elle se brise.... Pas si bête. Повадился кувшинъ по воду ходитъ, тамъ ему и голову сломить . -- "Не совсѣмъ глупо!" отвѣчалъ Фигаро. И очень-бы не глупо было, ежели-бы всѣ кувшины такого рода ломали себѣ головы; но, нѣтъ: еще много видимъ мы ихъ въ добромъ здоровьѣ и благоденствіи...

Репейкинъ , отъ нестерпимой скуки въ Москвѣ, уѣхалъ въ чужіе края, но пишетъ оттуда, что и тамъ ему смертельная тоска. Что-жъ ему дѣлать, бѣдному?

Наконецъ, среди толпы бездушныхъ, безсовѣстныхъ, глупыхъ и сумасбродныхъ людей, отдыхаетъ сердце при воспоминаніи о Радушинѣ . Онъ продолжаетъ постоянно стремиться къ избранной имъ цѣли -- быть полезнымъ человѣчеству. Не смотря на глубокую старость, онъ сохранилъ разсудокъ, память и веселость того рода, о которой написалъ цѣлую книгу Каракчіоли. ( De la gaitê . Garacciolli).

Когда Софья пріѣхала къ нему съ своимъ мужемъ, онъ, цѣлуя руки ея и смотря на нее съ удовольствіемъ, сказалъ: "Невѣрная! вѣроломная! измѣнила своему старинному жениху, и какому-же? Такому молодцу, какъ я! -- Такъ это мой соперникъ? это мой врагъ? прибавилъ онъ, обнимая Пронскаго. -- "И его ты предпочла мнѣ?.... Но, что съ вами дѣлать! Такъ и быть."

Chêrissons le rival, qui peut nous surpasser.

"Moutrez -- moi mon vainquer, el je cours l'embrasser.

(Полюбимъ соперника, который можетъ превзойдти насъ. -- Укажите мнѣ побѣдителя моего, и я поспѣшу его обнять).-- Прошу васъ полюбить меня, любезный Николай Дмитріевичъ! Хотя супруга ваша измѣнница, но за всѣмъ тѣмъ отъ души можно васъ поздравить. Да, и объ васъ самихъ, такъ много слышалъ я дурнаго .... Сердце радуется, когда увидишь подобную парочку негодныхъ людей , вамъ подобныхъ. Слухомъ земля полнится. Дай Богъ, чтобы побольше было такихъ недостойныхъ и несчастныхъ супружествъ, каково ваше! Какъ много я вамъ благодаренъ, что вы не забыли старика, и дали посмотрѣть на себя!-- прибавилъ онъ.-- "Надолго-ли явились вы къ намъ въ Москву?" -- Мы пріѣхали сюда провѣдать тетушку Прасковью Васильевну -- отвѣчалъ Пронскій.-- "Свіяжскую?" сказалъ Радушинъ. "Какъ мни досадно, что я давно не видалъ этой почтенной женщины! Мы, въ молодости нашей были съ нею знакомы. Я часто ѣзжалъ въ домъ къ ея добродѣтельному отцу." -- Тетушка очень часто объ васъ вспоминаетъ -- сказала Софья -- и очень-бы желала возобновить прежнее знакомство съ вами.-- "Я самъ буду этому очень радъ.... Вы y нея остановились?" -- У нея. -- "Ну, такъ завтра-же я вашъ гость." -- На другой день Радушинъ пріѣхалъ къ Свіяжской. Такого рода люди тотчасъ понимаютъ другъ друга, и способны скоро сблизиться. Съ тѣхъ поръ они почти всякій день видаются.

Графъ Ѳедоръ Степановичъ Клешнинъ часто страдалъ подагрою; однакожъ, она не препятствовала ему хорошо кушать, и, не смотря на напоминанія сестрицъ своихъ, онъ часто объѣдался. Однажды, великій геній, поваръ его, Французь, M. einpoissonneur , торжественно представилъ къ обѣду Графскому вновь изобрѣтенный имъ соусъ, въ составъ котораго входили устрицы, анчоусы, трюфели, Лимбургскій сыръ, и проч. Графъ Клешнинъ былъ въ полномъ восторгѣ, хвалилъ геній изобрѣтателя, и находилъ очень несправедливымъ, что поварамъ не даютъ такихъ-же привиллегій, какъ на другія новыя изобрѣтенія. Онъ скушалъ двѣ полныхъ тарелки соуса, и запилъ бутылкою С. Пере, присланнаго ему на славу; потомъ, послѣ кофе, выпилъ три рюмки разныхъ Французскихъ ликеровъ, для пробы . Все это вмѣстѣ имѣло такое дѣйствіе, что не нужно было болѣе повару его изощрять воображеніе свое на новыя изобрѣтенія. Графъ Клешнинъ, войдя въ кабинетъ свой, упалъ на полъ, и ни разу не вздохнулъ -- ударъ былъ прямо въ голову, и въ одно мгновеніе все кончилось! Но душа его должна была успокоиться на томъ свѣтъ. Послѣ его смерти все шло своимъ порядкомъ, и всѣ церемоніи сохранены были въ точности. Похороны его были великолѣпныя; множество билетовъ было разослано по Москвѣ. Ордена его несли на бархатныхъ подушкахъ. Жена и сестры, въ должныхъ костюмахъ, ѣхали въ каретъ за Графскимъ гробомъ. Трауръ носили онѣ, какъ по обычаю предназначено. Словомъ: ничего не было упущено изъ вида для чести Графа Ѳедора Степановича Клешнина.