Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть шестая)

"Ну! теперь, слава Богу! наши Господа помирили ихъ" -- сказала Аннушка. "Авось теперь будетъ y васъ тишь, да гладь, да Божья благодать" .

-- Да, пока, дай Богъ ,здоровья вашимъ Господамъ, они поладили, и мы поуспокоились: да надолго-ли? Вѣдь это не въ первой. A я всегда говорю: покуда эта подколодная змѣя, Агличанка -- Клочокъ , или волчокъ -- будетъ жить y насъ, то не бывать покоя въ нашемъ домъ. -- Всѣ домашніе называли Миссъ Клокъ, иные Волчокъ , другіе клочокъ , и терпѣть ее не могли, какъ-то бываетъ почти во всѣхъ господскихъ домахъ, гдѣ живутъ иностранцы. Нашъ православный народъ, особенно-же въ дальнихъ провинціяхъ, сохранилъ еще до сего времени нѣкоторое предубѣжденіе противъ иностранцевъ. Хорошій человѣкъ, a жаль, что Нѣмецъ , говорятъ еще тамъ многіе, и имена иностранныя вообще всѣ выговариваютъ на выворотъ. -- Эта злодѣйка Волчокъ настраиваетъ барыню на все дурное -- продолжала Маша. -- Она перенощица, и все мутитъ, да кутитъ въ домѣ. Не даромъ замѣтила я, что этотъ полу-Ньмецъ сосѣдъ, который надѣлалъ всю кутерьму, часто съ нею, одинъ наединѣ, разговаривали, и онъ о чемъ-то съ поклонами ее упрашивалъ. Она, потихоньку отъ барыни, получала отъ него и сама отправляла къ нему нѣсколько писемъ. Ужь не замышляетъ-ли она обокрасть барыню, да бѣжать? отъ нея все станется!-- Собесѣдницы остановились на этой мысли, и, по долгомъ разсужденіи, согласились, что вѣрно Волчокъ намѣрена обворовать Княгиню и уйдти. Въ общемъ совѣтѣ положено было, что-бы Аннушка сказала объ этомъ своей Генеральшѣ.

Очень пріятно провели Пронскіе цѣлую недѣлю y примирившихся супруговъ. Софья, по совѣту мужа своего, старалась укрѣпить въ Елисаветѣ чувства материнской любви къ дочери, и она согласилась на предложенную ей переписку о воспитаніи -- "но за чѣмъ," сказала Елисавета "чтобы мнѣ учиться y тебя, не только воспитанію, a всему. Тебя маменька не даромъ называетъ колдуньею ; со всѣми успѣла ты поладить, всѣмъ угодить, всѣ тебя любятъ, и ни съ кѣмъ во всю жизнь не имѣла ты непріятности: научи меня, какъ ты успѣла все это сдѣлать, открой мнѣ колдовство свое, милая Соничка?" -- Что касается до миссъ Клокъ, то, безъ всякаго затрудненія согласилась Елисавета отпустить ее. A когда узнала отъ Софьи, по словамъ Маши, которыя ей были переданы Аннушкою, что Миссъ тайно переписывалась съ Жокондовымъ, то взбѣсилась до такой степени, что хотѣла выгнать ее въ тотъ-же день, пѣшкомъ, изъ дома. Насилу могла уговорить ее Софья показывать видъ, что она ничего не знаетъ, и отпустить безъ всякой непріятности, за тѣмъ, чтобы не сдѣлать гласной исторіи, которая, по обыкновенію, могла-бы распространиться и подать поводъ къ разнымъ толкамъ.

Князь Рамирскій былъ чрезвычайно доволенъ отъѣздомъ Миссъ Клокъ; онъ давно ее не жаловалъ, и подозрѣвалъ, что не только она, вмѣстѣ съ женою его и съ Жокондовымъ, смѣется надъ нимъ и дурачитъ его, но что готова и помогать этому волокитѣ въ любовныхъ его замыслахъ. Самымъ событіемъ открылось, что подозрѣніе его было основательно. Онъ также съ удовольствіемъ согласился на желаніе жены своей взять къ дочери Нѣмку. Вообще, въ продолженіе всего этого времени, Князь Рамирскій былъ очень милъ, внимателенъ, ласковъ къ женѣ своей, и она, съ своей стороны, соотвѣтствовала ему; особенно-же вниманіе ихъ другъ къ другу увеличивалось, когда была съ ними маленькая ихъ Наташа. Елисавета безъ ужаса не могла вспомнить, что предстояло ея дочери, если-бы она была не признана и отвергнута отцомъ. Теперь съ восторгомъ смотрѣла на нее Елисавета, воображая, что малютка Наташа ея выростетъ, будеть прекрасно воспитана, богата, выйдетъ за хорошаго жениха, и она подъ старость найдетъ спокойствіе и утѣшеніе въ будущемъ ея семействѣ. Все это, при пылкости воображенія Елисаветы, уже мечталось ей, и она относилась съ признательностію къ Богу, что угрожавшее ей бѣдствіе миновалось такъ благополучно. Нѣсколько разъ, со слезами, благодарила она Пронскаго, и однажды, въ сердечномъ изліяніи, насильно схватила и поцѣловала его руку. Софья не могла равнодушно видѣть сего душевнаго движенія Елисаветы; она сама называла мужа своего ангеломъ, и, не удерживая слезъ радости своей, цѣловала его въ глаза, губы, щеки, приговаривая: "А этотъ ангелъ -- мой мужъ, мои собственный Николинька, мой другъ, мое сокровище! Вотъ такъ-то мнѣ досталось отъ маменьки, въ Петербургѣ, при нашей помолвкѣ. Терпи и ты! Я свое взяла -- отмстила ей, и непремѣнно напишу къ ней объ этомъ. Однакожъ, еще мы не квиты. Ты такъ изволишь вести себя, что еще часто будетъ тебѣ доставаться тоже." Пронскій былъ счастливъ въ полной мѣрѣ. -- Постой-же, голубушка, -- сказалъ онъ -- Да, ежели ты со мною такъ поступаешь, то и я не буду въ долгу!-- Онъ началъ также цѣловать Софью, приговаривая: A вотъ это мой ангелъ, моя собственная Соничка, мой другъ, мое сокровище!... Что взяла? Видишь-ли, что y меня мстительный характеръ? Не думай, чтобы и я также не написалъ къ маменькѣ объ этомъ.-- Елисавета, бывшая свидѣтельницею истинной, супружеской любви, тяжело вздохнула, думая, что она не умѣла быть также счастливою, какъ Софья, вспомнивъ при томъ, что въ первое время супружества своего точно также могла-бы она пріобрѣсть и утвердитъ на вѣкъ привязанность къ себѣ мужа. Онъ страстно былъ влюбленъ въ нее, a она, напротивъ, часто отвергала ласки его, съ неудовольствіемъ....