Тарас Рыбас - Красный снег

— Дуришь все, — раздраженно сказал Вишняков.

— Вывезла с чадами и домочадцами! — засмеялась Катерина.

Был бы кто другой — отвел бы в холодную. А что сделаешь с Катериной?

— Принимай, говорю, коней, — сказала она, размахивая и хлопая руками по плечам, как делают это, греясь, кучера. — Не то передумаю, сдам на варту. Сотник муки даст, он коней ценит. А от вас и спасиба не дождешься,

— Сказал бы я тебе спасибо! — проворчал Вишняков, взявшись распрягать. — Ты кричала за Терновой балкой?

— Будто я… Метет — света не видно, думала, не отыщу дороги.

— Возишь гадов, — тихо продолжал ворчать Вишняков. — И Фофа там был?

— А чего ему с урядником? Он укатил со своими — двое штейгеров и он.

— Каких штейгеров? — спросил Вишняков, бросая распускать хомуты.

— Со штейгерами уехал раньше нашего. А что они тебе?

— Ничего.

«Обманул-таки», — с глухой яростью подумал он.

— Чего замолчал? — заботливо спросила Катерина.

— Губы попримерзли.

— Одежонка у тебя худая, в такой нечего в степь вырываться. А шинель чего же не надел?

«Помнит про шинель!» — супырём покосился на нее Вишняков.

Собрал упряжь, повел лошадей в конюшню. Из головы не выходило, как мог упустить Фофу, почему не подумал, что способен он увезти штейгеров.

— Пойдем, чайком отогрею, — пригласила Катерина.

— Не время чаевничать, — отказался Вишняков. — Задали мне хлопот и урядники, и управляющие, и штейгера́!

— Все тебе хлопоты! Как в репьях в хлопотах. Тоскливо с тобой… — обиделась Катерина и пошла со двора.

Вишняков глядел ей вслед, кутаясь в пиджак и дуя на застывшие руки.

Он продремал до утра в Совете, ожидая возвращения Сутолова.

Чай пили вместе.

— Такой, стало быть, поворот, — говорил неторопливо Вишняков, — остались мы без штейгеров и без тех людей, кто бумажки на деньги подписывает. Можно было их задержать, но все равно рано или поздно они дали бы стрекача. Самим надо соображать, как быть в дальнейшем.

— Зря упустил Фофу, — упрекнул Сутолов.

— Судишь? Из этих судов толку мало!

— Революционный порядок должен быть!

Вишняков не хотел изводить силы на обсуждение того, чего уже не изменишь. Сутолову, ясное дело, по душе всякие разбирательства. Видишь, прискакал, умылся, чуб причесал — хоть на смотр. Рожа только почернела, да глаза ввалились, как у голодного коня.

— Порядок — уголь в Тулу отгрузить надо, — сказал Вишняков. — Ремонтировать вагоны придется. Кто-то из пленных на вагонном заводе работал, кажись, мадьяр Боноски. Его с шахты снять и поставить на вагоны.

Сутолов отодвинул кружку с недопитым чаем.

— Скажу тебе, товарищ Вишняков, — произнес он сухо, — не о том ты в данный момент разговоры ведешь. По твоей милости из Казаринки сбежали враги революции. Фатех-персиянин тоже сбежал. Все улизнули, кто готовился взорвать шахту. Под носом у тебя лютый враг гуляет, а ты — про ремонт вагонов. Расстрелять надо было урядника!

— Успеешь еще настреляться, — спокойно отхлебывая кипяток, сказал Вишняков.

— Не о моем желании речь! — вскричал Сутолов, стукнув кулаком по столу.

Вишняков и глазом на него не повел.

— Ты не горячись, — сказал он, — я тоже умею вот так, по столу. Гляди, всю утварь поломаем. Моя мысль в том, что негоже командиру отряда за одним урядником по степи гоняться. И мне не положено за всеми приглядывать. В военном деле на шахте тоже надо наводить революционный порядок.

— Я давно требую назначить надежных людей в отряд.

— Не всё сразу, будут и такие, — согласился Вишняков. — А пока с теми, что есть, службу наладь. Не мне тебя учить, — караулы, дежурства установи, разведку продвинь подальше от поселка. За вартой наблюдай…

Вишняков подсказывал толково. Поселок плохо охраняется. Беглецы ушли — промах получился. Только нечего мучить друг друга упреками. Делать надо, что возможно.

— Поглядим, что там, в штейгерском доме, — сказал Вишняков, поднимаясь.

— Дом не убежит.

— Я в том смысле, что хозяйствовать в том доме придется, — надвинув на лоб шапку, сказал Вишняков. — А об убежавших печалиться не стану!

На улице по-прежнему мело. Над низкой оградой вырос огромный, в рост человека, сугроб. У штейгерского дома лежала высокая снежная гора, похожая на черепаху. Вишняков побрел напрямик, проваливаясь по колени. Сутолов следовал за ним, досадуя, что не удалось доказать свое.

В штейгерском доме всюду валялись бумаги, забытые вещи. Конторка, где хранились планы горных работ, была пуста.