Сергей Гуляев - Псы войны

Несмотря на то, что раньше я никогда никого не учил, мне нравилось заниматься с молодыми воинами. С детских лет, привыкшие к охоте и жизни в лесу, молодые воины хорошо стреляли из лука, но вот владение секирой, копьем или тем более мечом, было для них сложным делом. У меня сердце обливалось кровью, когда они пытались сражаться на мечах, махали ими словно крестьяне палками. Пришлось сделать деревянные клинки и показывать основные движения словно детям. Понемногу дело пошло на лад.

Впрочем, я сам тоже учился у своих подопечных. Особенно меня интересовала наука выживания в лесу, а в ней-то мои мальчишки были большими знатоками. Особенно я подружился с двумя братьями. Старшего звали Ди-шу, а младшего Агунай. Их род жил на восточных границах Субиня, мальчишки с детства бродили по дремучим лесам и знали разные охотничьи хитрости. Ди-шу рассказывал о племенах диких охотников, живущих в восточной тайге и по побережью, которые не признавали власти Императора. Таких людей считали варварами и называли одним словом, Ежени — дикие. Впрочем, охотники они были весьма и весьма умелые. Именно от них братья научились многим охотничьим хитростям. В составе охотничьей команды мы часто забирались в темные, непролазные леса, где мои спутники лишь каким-то шестым чувством находили богатую добычу.

Лето мирно перешло в осень. На полях созрели злаки, по утрам, коровье стадо шло в лес, а к вечеру возвращалось обратно, принося с собой сонно жужжащее облако слепней и мух.

Когда окружавшие крепость горы окрасились в красные и желтые цвета, все поселение отправилось в тайгу на сбор орехов. Это был настоящий праздник, когда с песнями и шутками, ярко одетые поселяне высыпали из ворот крепости и отправились в тайгу. Есигуй распорядился увеличить до максимума состав охотничьих команд, поручив им запасти как можно больше орехов на предстоящую зиму.

На больших серых соснах — кедрах, росли большие, величиной с ладонь шишки, в которых скрывалось множество небольших орешков с вкусной смолистой сердцевиной. Эти орехи были большим лакомством. Их ели просто так, жарили, пекли, выжимали из них душистое масло, растирали в нежную крупу, да что только не делали.

Дойдя до большого кедровника мужчины, ударяли тяжелой деревянной колодой по стволу дерева, отчего полные орехами шишки падали вниз, где их подбирали женщины и дети. Собранный урожай несли в селение, где шишки палили огнем, сжигая покрывавшую их липкую смолу, а затем размалывали на каменных плитах. После такой процедуры оставалось только отделить орехи от шелухи с помощью решетки и, пожалуйста, угощение готово.

Кроме людей большими почитателями орехов были небольшие серые белки, которые всегда забавно цокали, как бы возмущаясь непрошенным вторжением в их владения. Эти зверьки хорошо приручались и иногда жили в домах людей наравне с другими домашними животными. Богатые семьи даже устраивали им особые домики — клетки, где зверек мог жить и играть, забавляя своих хозяев. Зимой белка носила серую шубку, которая ценилась в качестве недорогого, теплого меха. Хвостиком белки украшались вышитые головные уборы охотников, а так же навершья шлемов. Особенно любили щеголять таким нарядом выходцы из восточных племен.

Осень вообще была порой непрерывных праздников. Только — только закончился сбор орехов, как в реки и ручьи начал подниматься лосось. Сильная рыба поднималась вверх по реке к местам нерестилищ, на ходу изменяя свою окраску с серебристой на ярко красную. Рыба добывалась всеми возможными способами, ее ловили сетями, били острогами, ловили хитроумными ловушками. Если ничего не было, то в ход шло все, вплоть до нижних рубашек, которые использовали как примитивную сеть. Улов солили, коптили, сушили, из рыбьей шкуры женщины делали ремни, одежду и украшения.

Так продолжалось вплоть до первых морозов, которые сковали речки белым ледяным панцирем. Сбор даров природы закончился, и крепость вновь вернулась к своей размеренной жизни.

В один из вечеров, я стоял на стене и наблюдал за долиной, стараясь увидеть возвращающихся охотников. Солнце уже вплотную подошло к сопкам, по долине потянулись длинные тени. Есигуй поднялся на парапет и подошел ко мне.

— Еще один день мирной жизни. Порой мне кажется, что мы так и будем просиживать здесь время в покое и умиротворении, как наш комендант.

Мне не казалось это плохим делом. Крепость жила размеренной мирной жизнью, которая нравилась мне куда больше, чем постоянные стычки и схватки. Но, когда я вновь посмотрел вниз, в долине что-то изменилось. С предгорья, бешеным галопом неслись трое всадников под развивающимся желто-красным полотнищем.