Гэри Дженнингс - Осень ацтека

Я издал указ, чтобы некоторое время все оставались в нашем нынешнем лагере, пока я буду размышлять, куда направить армию и как лучше использовать её в дальнейшем. У меня имелось несколько причин оставаться пока на прежнем месте. Во-первых, надо было дать женщинам пуремпеча возможность пополнить запасы гранат из глиняных шариков, поскольку это оружие оказалось чрезвычайно эффективным в Тонале. Во-вторых, у нас теперь имелось изрядное количество лошадей, и я стремился к тому, чтобы больше моих воинов научились ездить верхом. И наконец, поскольку мы потеряли многих наших лучших аркебузиров — отчасти по моей собственной вине, — я хотел, чтобы другие воспользовались возможностью попрактиковаться с этим новым оружием, которого у нас теперь было множество, и научились использовать аркебузы именно так, как посоветовал мне покойный Уно.

Поэтому я перепоручил Ночецтли большую часть своих повседневных обязанностей, тем самым освободив себя от необходимости разбираться с мелкими жалобами, ссорами и прочими утомительными, раздражающими делами, сохранив своё время и внимание для тех задач, выполнением которых следовало руководить лично. И к осуществлению одной из них имело смысл приступить немедленно, пока мы ещё находились не в походе, а в относительном удобстве разбитого на продолжительное время лагеря. Вот почему в один прекрасный день я послал за тобой, Вероника.

Когда ты остановилась передо мной, держа руки за спиной, и взглянула на меня внимательно, но настороженно и смущённо, я сказал тебе то, что уже говорил многим:

— Моё намерение состоит в том, чтобы избавить Сей Мир от незваных испанских завоевателей, захватчиков и угнетателей.

Ты кивнула, и я продолжил:

— Независимо от того, окажется ли наша попытка удачной, будущие историки Сего Мира будут рады иметь в своём распоряжении правдивую хронику войны, на которую народ поднял Тенамаксцин. Ты умеешь писать, и у тебя есть письменные принадлежности. Мне бы хотелось, чтобы ты начала вести записи, которые, возможно, со временем станут единственным письменным свидетельством нашего восстания. Как думаешь, ты справишься с этим?

— Я приложу все старания, мой господин.

— Так вот, дитя, своими собственными глазами ты видела лишь заключительный этап сражения при Тонале. Я расскажу тебе об обстоятельствах, которые этому предшествовали. Мы с тобой можем заняться этим на досуге, пока находимся здесь, в лагере. Это позволит мне хорошенько собраться с мыслями и логически выстроить последовательность событий, а тебе постепенно привыкнуть писать под мою диктовку. И ещё мы оба сможем пересматривать записи и исправлять ошибки, если те вдруг возникнут.

— К счастью, у меня хорошая память, мой господин. Думаю, ошибок у нас будет немного.

— Очень надеюсь. Правда, у нас не всегда будет возможность сидеть вместе, когда я стану говорить, а ты слушать. Нашей армии предстоит множество долгих маршей, у нас впереди бесчисленные сражения с бесчисленными врагами. И я хотел бы, чтобы всё это — походы, битвы с врагами и исходы этих сражений — нашло отражение в записях и сохранилось для потомства. А поскольку моя обязанность прежде всего состоит в том, чтобы командовать армией и вести воинов в бой, у меня далеко не всегда будет возможность объяснять и описывать тебе то, что происходит. Со многим тебе придётся разбираться самой.

— У меня также хорошее зрение, мой господин.

— Я подберу тебе лошадь, научу ездить верхом, и ты всё время будешь рядом со мной — кроме, разумеется, сражений, от которых тебе следует держаться подальше, на безопасном расстоянии. Всё увиденное ты должна будешь прежде всего осмыслить, а потом записать, как можно более связно и вразумительно. Сразу скажу, что у тебя не часто будет выдаваться возможность подолгу спокойно сидеть с пером и бумагой. Возможно, нередко тебе будет даже некуда присесть. Поэтому тебе придётся научиться делать быстрые заметки, с тем чтобы потом, в более спокойное время, — как, например, сейчас, когда мы находимся в лагере, — на их основе можно было сделать подробные записи.

— Я смогу сделать это, мой господин. Собственно говоря...

— Дай мне закончить, дитя. Я собирался предложить тебе воспользоваться методом, которым купцы почтека издавна пользуются для ведения расчётов. Ты срываешь листья дикого винограда и...

— И царапаю на них острым прутиком. Белые отметины сохраняются не хуже чернил на бумаге. Прошу прощения, мой господин. Я уже знала этот способ. По правде сказать, я то и дело пользовалась им, когда ты говорил.