Сергей Горбатых - МбурувичА

Двадцать третьего сентября тяжело заболел командир третьего батальона Второго рехимьенто. Его срочно эвакуировали в тыл. Временно командовать этим батальоном был назначен капитан (НС) Василий Орефьев-Серебряков.

В ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое сентября гарнизон форта предпринял яростную контратаку с целью прорвать осаду. Основной удар пришёлся на батальон капитана (НС) Орефьева-Серебрякова. Его солдаты стояли насмерть, не давая приблизиться к их линии обороны. Орефьев-Серебряков находился в самых опасных местах. В один из самых критических моментов он лично стрелял из пулемёта по наступающему врагу, громко крича при этом: «Сегодня не тот день, чтобы умирать!»

По боливийцам ударила парагвайская артиллерия, и они вынуждены были отступить в форт.

Этой ночью солдаты третьего батальона впервые увидели своего командира в действии. Он сразу же завоевал их уважение своей храбростью и полным презрением к смерти.

Днём, двадцать четвёртого сентября, с запада показался боливийский бомбардировщик. Снизившись, он сбросил ящики и мешки, которые упали на территорию форта.

— Эх, не повезло нам сегодня! «Болис» всё сожрут! — огорчился сержант Лескано, наблюдая за самолётом в бинокль.

Вечером двадцать четвёртого сентября парагвайцы взяли в плен боливийского сержанта Бритоса, который, выполняя задания командира гарнизона Бокерона майора Марсана, вышел из форта с целью добраться до фортина Лара. Сержант должен был доложить боливийскому командованию о ситуации, в которой находились защитники Бокерона.

Во время допроса Бритоса выяснилось, что парагвайская артиллерия полностью разрушила колодец пресной воды, находившийся внутри форта. Вместе с продуктами питания и медикаментами солдаты гарнизона получили листовки подписанные генералом Кинтанилья, в которых он требовал от них продержаться ещё десять дней. Также пленный признал, что у защитников форта осталось совсем мало патронов и снарядов.

После анализа этой информации, подполковник Эстигаррибия принял решение предпринять «последний и решающий штурм Бокерона».

На участке в двести метров была сконцентрирована вся парагвайская артиллерия, которая начала ураганный огонь по форту. Затем в атаку в этом секторе перешли пехотинцы некоторых рехимьенто. Батальоны капитана Орефьева-Серебрякова и капитана Ариаса в этом штурме участия не принимали.

В отдельных местах парагвайцам удалось приблизиться к боливийским траншеям первой линии обороны на расстояние двести метров, где они, используя рельеф местности, создали плацдармы для последующих атак. У защитников Бокерона уже не было ни сил, ни патронов, чтобы их выбить оттуда.

Двадцать восьмого сентября капитан Орефьев-Серебряков получил приказ произвести атаку неприятельских позиций в секторе напротив флагштока, на котором развивался боливийский флаг. Василий, выслушав командира рехимьенто, ответил:

— Да, мой майор!

Орефьев-Серебряков вёл свой батальон в указанный сектор. Уже на подходе к первому «острову» его вдруг пронзила мысль: «А как же мне приказал майор? Обойти первый и второй «остров» и затем начать штурм или ударить по боливийцам между «островами»?»

— Не понял я приказа! Не понял! Ведь майор так быстро говорил… Ну, я и дурак! — в сердцах ругал себя Василий. — Что теперь делать? Ладно, обогнём второй «остров», а там видно будет.

Солдаты спешили за своим командиром батальона. Справа от них шёл ожесточённый бой, и все понимали, что надо торопиться. Обойдя второй «остров», третий батальон Второго пехотного рехимьенто вдруг вышел в тыл Шестого пехотного рехимьенто, штурмовавшего форт. Теперь Орефьев-Серебряков понял, что наступать им надо было в секторе, который находился между «островами».

— Возвращаемся назад! Бегом! Бегом! — приказал он удивлённым командирам рот.

— Стоять! Всем на месте! — вдруг послышался громкий голос. Это был незнакомый старший лейтенант в чистом и выглаженном мундире. Его сопровождали три солдата.

— Я офицер по личным поручениям командира Первой дивизии, старший лейтенант Ороньо. — представился офицер, отдавая Василию честь.

— Капитан Орефьев-Серебряков, исполняющий обязанности командира третьего батальона Второго пехотного рехимьенто!

— Мой капитан, Вас немедленно требует к себе комдив! Пойдёмте со мной! Ваши солдаты должны остаться здесь! — тоном приказа сообщил старший лейтенант.

Командиром Первой дивизии оказался высокий и худой, лет тридцати пяти майор, с озабоченными глазами и морщинистым лбом.