Михаил Садовяну - Никоарэ Подкова

— Крепись, светлый князь. Господь воздаст тебе.

— Что ты говоришь, матушка Олимпиада? — горько рассмеялся Никоарэ.

— Господин мой, не греши. Иль усомнился в священных истинах?

— Ах, матушка, была бы жалость и справедливость по ту сторону звезд! Но нет ее. Небо пусто и не внемлет нашему отчаянию. И сила, которой мы одолеваем пустыню смерти, только в нас самих, в немощных детях земли.

— Ты говоришь, как язычник, государь, а не как христианин.

— Говорю, как несчастный человек, матушка.

Протянулись одна за другой долгие бессонные ночи.

Однажды Никоарэ, лежа без сна в своей опочивальне, наедине со своими мыслями, услышал шум в сенях и голос стража:

— Государь почивать изволит.

— Еду от его милости есаула Григория Оплетина. Государево дело!

Никоарэ ударил молотком в медную тарелку, висевшую рядом с кроватью. Загремел гром. Никоарэ приглушил его рукой.

Страж крикнул:

— Войди!

Подкова сел в постели. Страж вошел со свечой и пропустил гонца. Укрепив свечу в подсвечнике, отступил к слабому мерцанию светильников, горевших в сенях.

Господарь тотчас узнал посланца.

— Это ты, Копье?

— Я, государь. Одним духом примчался к тебе.

Говоря это, Копье скинул у дверей вильчуру и спрятал от глаз господаря кистень, повернув на себе кожаный пояс.

— Ты, видно, спешишь, Копье? — спросил Подкова.

— Да уж если я, государь, пробрался сюда, так хочу поскорее доложить все по порядку. Когда мы установили тут власть, дед Петря погнал меня в Путну к есаулу Оплетину за вестями. Задержался я там недолго: есаул Григорий Оплетин позвал меня и повелел отвезти твоей светлости важную весть — найден след пыркэлаба Иримии.

— Сказывай! — крикнул Никоарэ и, кинувшись к Копью, затряс его за плечи.

— Я и сказываю, государь. Найден след пыркэлаба.

— Стало быть, не убежал из страны?

— Нет, государь. Встретил он стражу Петру Хромого — возвращалась та стража с брода Облучицы и шла с прохладцей, как у них водится, мешкала по селам в поисках снеди и баб. Значит, стало у пыркэлаба Иримии пятьсот турецких наврапов с ихним баш-булук-башем — как-никак начало власти. Пристали к нему иные бояре со своими слугами да сборные дружины. Собралось войско в две тысячи конников. Помимо сего, доверенные люди пыркэлаба зовут на жалованье и добычу бывалых ратников, воевавших в Нижней Молдове три года назад. А еще нанимают, а то и силой хватают пастухов и беглых хлеборобов. Умножая свое войско, пыркэлаб торопко перешел из Бакэуского края в Васлуйский. Я только на три дня опередил его. Прикинули мы с есаулом Григорием и мыслим так, государь: сей дерзкий враг уверен, что в стольном городе у тебя мало сотен, а прочие разосланы в разные стороны. Вот и задумал пыркэлаб Иримия спешно идти к Яссам, минуя шляхи и хоронясь от наших всадников меж холмов, по лесам, выбирая окольные тропки. И как подойдет к Яссам — ударит с тыла: ты-де, государь, только вперед глядишь, а об угрозе с юга и не помышляешь.

— Он так мыслит? — удивился Никоарэ.

— Так.

— Помни, Копье: кто идет к гибели, поначалу разум теряет. Мне войско Иримии ни к чему. Самого Иримию хочу живьем захватить.

— Думаю, дело это статочное, светлый государь. На пути его в Томештах, в Горунах и дальше, в Боросештах, у меня кумовья и приятели. Договорюсь с ними, и как дознаются они о приближении пыркэлаба, тотчас оповестят нас. С позволения твоей светлости постараемся заманить его в капкан.

— Посмотрим, — задумчиво проговорил Никоарэ.

Пока Копье вел свой рассказ, Никоарэ успел одеться, натянуть сапоги, опоясаться саблей. Отворил окно, выходившее на крепостной двор, объятый тишиной. Затем подошел к смятой постели и снова ударил в медную тарелку.

Вошел страж.

— Разбудить служителей, — приказал Никоарэ. — Пусть оповещают о собрании в Малой палате. На собрание созвать армаша Петрю Гынжа, логофета Раду, гетмана Шаха. А если прибыл, как обещался, Елисей Покотило, — пусть и его позовут. Все сейчас нужны мне; нынче ночью никто уж больше спать не будет. Отправить гонца по окрестностям и оповестить сотников: приказываю им быть наготове по своим квартирам, держать коней под седлом, дабы сотни могли разом выступить по нашему повелению. Пусть дожидаются повторной вести от нас. Ступай и ты, Копье, последи, чтобы повеление мое было в точности исполнено. Думается, весть твоя принесет мне, наконец, успокоение.

Верные товарищи Никоарэ никогда еще не видели его в таком волнении, как в ту ночь с четырнадцатого на пятнадцатое декабря. Сразу кончилось его хмурое молчанье. Снова жизнь обрела для него цену.