Богдан Коломийчук - Людвисар. Игры вельмож

— Куда же вам спешить? — спокойно возразил тот, — город закрыт, стража вас не пропустит. Разве направитесь к Высокому Замку, ведь вам так нужна эта девушка.

— Эта ведьма! — сердито уточнил епископ.

— Оставьте, ваше преосвященство, — засмеялся войт, — она такая же ведьма, как вы святой Рох.

Сказанное выглядело как шутка, но епископ разъяренно топнул ногой.

— Вы наконец растолкуете, в чем я виноват перед магистратом? — голос его слышался, вероятно, аж на улице.

— В смерти целого отряда гайдуков, — спокойно произнес войт, — начнем с этого…

Либер ни одним движением не выдал своего волнения, только неспешно устроился на стуле.

— Что ж, придется выслушать вас, — сказал он.

— Если на то соизволение вашего преосвященства, — продолжил войт. — Начну с того утра, когда наш крестный ход натолкнулась в лесу на мертвых бедолаг. Помнится, вы ревностно молились за упокой… Очевидно, немного перестарались, потому что один из гайдуков решил вернуться с того света. Да-да, отче, дочь могильщика, да благословит ее Господь, оказалась усердной скрупулезной за своего батюшку, который едва не похоронил нашего бесценного свидетеля живьем. Каждому, кому не отняли голову, девица подносила к устам зеркальце. И случилось чудо: оно вдруг запотело.

Епископ вздрогнул.

— Конечно, никаких надежд на его выздоровление я не имел, — продолжил войт, наслаждаясь такой реакцией, — но не изведаны пути Господни, и позавчера бедняга пришел в себя. Он припомнил, ваше преосвященство, что, истекая кровью и умирая, видел епископа Львовского, то есть вас… Как вы поняли, про исчезновение Доминика Гепнера мне тоже все ведомо. Знаете, что его дом мещане обходят десятой дорогой, крестятся, а хозяина зовут колдуном? Что он сбежал, потому что боялся расправы? Как на диво, в этом вопросе между православными и католиками царит полное единодушие. Что скажете, отче?

— Продолжайте, мой друг, — епископ неожиданно взглянул на собеседника, как на обреченного, — ведь вы знаете гораздо больше…

— Да, — согласился тот, — что ж, вот продолжение: на той поляне я подобрал потерянный вашими убийцами шлем.

На первый взгляд — обычная амуниция, однако на нем осталась окровавленная шерсть. По дороге домой меня трижды окружали псы и готовы были разорвать на куски только за то, что я имел эту вещь в руках. Диво, да и только!

— Не мелите ерунды, — сказал Либер с кривой усмешкой, — разве вам не страшно, что в какой-то момент вы можете увидеть такие шлемы перед собой?

— Страшно, — признался староста, — очень страшно… Именно поэтому я приказал зажечь в этой комнате освященные свечи вместо обычных.

— Все равно вам конец! — прохрипел епископ. — Вы всего лишь светский судья!..

— Но ведь и вы, Либер, не слуга церкви, — ответил ему староста. — Смотрите, папский легат в Кракове с удивлением узнал про такого «епископа». Мол, после смерти предыдущего в Риме до сих пор не определились с преемником. Итак, вы — самый обыкновенный мошенник, хоть и чертовски хороший.

Вдруг Либер вскочил с места и кинулся к дверям.

— Напрасно, — успокоил его войт, — неужели вы думаете, что они не заперты? И под окном тоже стоит стража…

Самозванец послушно вернулся на свое место. Вид у него был жалкий, словно в одно миг псевдоепископ постарел лет на двадцать. Глаза остекленели, как у мертвеца. Либер молча смотрел в темную пустоту перед собой и даже не заметил, как остался один.

В тот вечер должно было состояться еще одно событие, которое сильно взволновало бы город. Омелько и пан Бень, что, как всегда, и пересидели, и перепили, даже понятия ни о чем не имели, однако им суждено было сыграть в нем немалую роль.

Рядом с ними неожиданно воскликнула пьянящая рожа с опухшими глазами и носом. Рожа неистово хохотала, выставляя напоказ гнилой зуб-торчок.

— Дурни! — преодолевая хохот, кривлялась препаскудная рожа — ну и дурни! Даже на рюмку не дали! И не поверили! Дурищи!

Омелько и Бень ждали, что рожа пропадет, как и появилась, но зря. Очевидно, она их облюбовала почему-то.

— Видели вы, панове, когда-нибудь дураков? — спросила глотка.

— Видели, конечно, — сердито ответил писарь, — и сейчас перед собой вижу.

— Эт, про себя не говорю, что мудрый, — не обиделась рожа, — но они — дурни.

— Кто? — буркнул Омелько.

— Они! — повторил весельчак, снова заходясь хохотом.

После этого он сел рядом и неожиданно заговорил шепотом:

— Видели ли, панове, что под Высокий Замок прибыла ныне хоругвь маршала на помощь нам?