Богдан Коломийчук - Людвисар. Игры вельмож

Казимир растерянно встал и заметил, как у Софии мелко задрожали руки. Только Орест словно нисколько не проникся увиденным.

— Вы чего как задубели? — тихо сказал он, — пошли, они нас не знают.

— Не смотри в их сторону, — предупредил Казимир.

— Почему же? Я даже спрошу, где поблизости торгуют конями, — ответил тот.

— Молчи, дур…

— Здоровы были, братья! — крикнул Орест солдатам, не дав Казимиру назвать себя дураком.

— Здоров был, — бросил кто-то из них в ответ.

— Не подскажете случайно, где честным людям сторговать добрых коней?

Орест говорил приветливо и весело, как скоморох.

— А ты куда, парень, собрался? — спросил солдат, сидевший к нему спиной.

— Это уже мое дело, — ответил он.

— Нет, парень, ошибаешься…

Воин поднялся и повернулся лицом. Это был… пан Сангушко.

Солдаты мигом окружили путников и на всякий случай нацелили на них несколько мушкетов.

— Вижу, выполнили мое поручение как следует, — сказал шляхтич.

— Да, — вмешался Казимир, чувствуя, что готов съесть друга живьем, — как говорится раньше: честь мастеров своего дела — превыше всего.

Вельможа язвительно улыбнулся.

— Значит, вы должны помнить наше условие.

— Конечно, ваша милость, — ответил тот, — мы отдадим панове все, что нашли в лодке.

Он достал из кармана свою долю драгоценностей и знаком приказал сделать то же Оресту. Однако шляхтич их не взял.

— Это ваша награда. Как я и обещал — пояснил он.

— Неужели вашей милости нужен был сундук с хламом? — искренне удивился наемник.

— В той лодке было еще кое-что… Точнее, кое-кто, — молвил Сангушко и, подойдя к Софии, учтиво ей поклонился.

— Если будете добры, моя пани, — сказал он, — идите со мной.

Орест решительно шагнул вперед, но в тот же миг солдаты сбили его с ног и прижали к земле.

— А что касается вас, панове смельчаки, — сказал шляхтич, — то поскольку вы собирались показать пятки, я вынужден также повести себя себя невежливо…

При этих словах наемников связали и потащили по улице. Она действительно вела к городской площади, рядом с которой двое цыган продавали коней.

— Под Полуденную Башню их, — приказал десятник.

— А что там, под той башней? — переспросил Казимир, хотя ответ знал.

— Хоромы панские, — захохотали солдаты, — да тюрьма для вас, дурни…

Ужасное событие произошло во Львове, в приходе святого Ивана в день после Магдалины: глупая молодуха, Мелания, оставила младенца одного в доме, а сама возилась у коровы, потому что час было полуденный.

А что двери в дом Мелания не закрыла, то добралась туда свинья, что свободно бродила по двору, прибрела к дому и дитя то разодрала…

Женщину сею было приказано бить плетьми, а свинью погреба сжечь заживо, ибо не иначе, как то ведьма была, что перекинулась этой нечестивой тварью.

Сразу же страх перед свиньями заставил предмещан взяться за ножи и шила и учинить резню свиней, так что визг слышался, наверное, аж в Кракове.

Писарь магистратский Омелько также взялся за дело. Вечером, позвав кума Беня к себе ночевать, заготовил нож, положил во дворе четыре широкие доски и застелил их соломой.

На рассвете двое мужчин зашли в писарский хлев. Напав в сумерках на спящего кабана, которого Омелько приберегал на Рождество, потащили его во двор.

Кабан уже был немаленький, поэтому все время норовил разбросать нападавших и убежать прочь. И, очевидно, на совести свиноборцев была не одна свиная душа, поэтому где силой, а где обманом дотянули его таки до жертвенного места. Тут бедняга и принял свою смерть, а Бень и Омелько отошли в сторону выпить квасу и откашляться. Писаревы дети уже зачастили вокруг, ожидая, пока тушу начнут опаливать. Тогда им законно достанутся кабаньи уши и хвост.

— И не жалко вам, кум? — спросил Бень, кивнув на тушу.

— Э-э-э… — многозначительно поднял палец писарь, — а ну же коли это не кабан?

— Да ой…

— А может, перекинулась у него какая-то нечисть? Может, свиней теперь любит…

Вечером, изнуренные работой, удовольствовавшись свежатиной и пивком, двое друзей неспешно вели разговор про то, про се. Аж вдруг Омелько задумался, отодвинул на край стола кувшин и миску со шкварками, а потом свернул на излюбленную тему.

— Ведьмы, кум, — прорекли уста говорящего, — уже вот-вот возьмут нас за жабры. Зря мы с вами потеряли бдительность и покинули осаду Высокого Замка.

— Но ведь там остались люди, — умоляюще начал Бень, который уже стал предчувствовать неладное.