Богдан Коломийчук - Людвисар. Игры вельмож

Что до графа, то он снова бросился в пьянку. Целыми днями да и ночью со двора и соседних башен слышались его громкие крики и срамные песни. В последнем пан Другет упражнялся с особым рвением. Возможно, так он выливал свою боль или хотел отомстить прелюбодеям, словно именно о них горланил грязные песни. На большее, похоже, у него не достало духу.

Так прошла еще неделя. Иштвана до сих пор не было, и граф просто бесновался. Теперь он совсем не спал, а пить стал еще сильнее. Вот-вот, казалось, его путь попал, но, очевидно, человеческие возможности могут быть неизведанными.

К узнику, как и раньше, наведывалась Юстина, принося ему еду, но тот ее не касался. Наконец, однажды служанка не выдержала:

— По мне, можете умереть с голоду, но подумайте о тех, кто хочет вам помочь. Грош вам цена, когда сами сведете их усилия впустую…

В глазах Доминика промелькнул едва заметный огонек. Юстина оглянулась на стражников, но те были заняты болтовней.

— Пообещайте мне, что сегодня будете есть, — шепотом сказала она, — возможно, завтра вам понадобятся силы…

Пленник кивнул. Ответив ему теплой улыбкой, девушка быстро вышла за дверь, не вызвав у солдат никакого подозрения.

На следующий вечер Юстина застала Доминика в значительно лучшем настроении, хоть сама была чем-то озабочена. Положив посреди комнаты большой узел, она сказала, что это чистая постель, за тем взялась зажигать свечу, красноречиво взглянув на Гепнера. Тот принялся помогать. Юстина смотрела на него долго и пристально. Ему больше не суждено увидеть эту искреннюю душу, что была так добра к нему. Свеча вспыхнула и залила все тусклым светом, от которого вскочили темные тени.

— Прощайте, — тихо говорила Юстина, — может вспомните когда-нибудь… — и вышла.

Стражники закрыли за ней дверь, Доминик нетерпеливо бросился к узлу. Все его самые безумные мечты сбылись: из этой тюрьмы был только один путь! Девушка решила помочь им воспользоваться. Длинные лоскуты из рваных полотен служанка связала в одну длиннющую веревку, добавив, вероятно, свою молитву о том, чтобы ее хватило до подножия замковых стен. И о том, чтобы веревка выдержала беглеца.

Глубокой ночью, когда уже было хорошо за полночь, Гепнер решился на эту отчаянную попытку. С каждым движением приближаясь к земле, Доминик все больше чувствовал, как неистовая радость и желание жить заменяют страх. Ненавистная тюрьма оставалась вверху, а внизу слышался шорох ветра среди спящих осенних деревьев. Казалось, еще немного, и ноги его коснутся вожделенной опоры…

Но, видимо, не хватило бедной Юстине еще одного «Господи, помилуй». Веревка закончилась, и беглец оказался в лютой ловушке: подниматься наверх уже не было сил, а донизу еще оставалось много. Подняв глаза в темные небеса, словно спрашивая у них про справедливость, Доминик расправил заболевшие руки, словно крылья…I

Орест, Казимир и Христоф узнали под утро, что пану Сангушко таки удалось разбить венгров. Мадьяры отступили, несмотря на то, что долгое время удача была на их стороне. Измученные казаки не стали преследовать их, отпустив с миром, и только сердито плевались вслед. Такой победой, когда они были оставлены в дураках, они не гордились. Как, в конце концов, и сам пан Сангушко, которого вместо ощущения вины охватила ярость. Он тщетно выискивал хотя бы одного живого венгра, чтобы сорвать на нем злость. Заметив трех мужчин и Софию, что медленно приближались к месту битвы, вельможа сердито отвернулся.

— Вы, вижу, среди нас самый мудрый, Христоф, — процедил вельможа не оглядываясь. — Добыли трофей, не пролив ни капли крови.

— Ошибаетесь, — возразил тот, — нам пришлось перебить стражу.

— Его княжеская милость велел отвезти госпожу Елецкую в Лемберг, — напомнил Сангушко, — поэтому выполняйте его волю…

— День-два можно подождать, — сказал курьер, — пусть мадьяры отойдут как можно дальше.

— Как знаете, — шляхтич безразлично махнул рукой.

В это время к ним подошел Матвей. На ротмистра было страшно смотреть: ободранный, весь в крови, он сполна разделил судьбу своих солдат. Впрочем, София со всех ног бросилась к нему и нежно обняла.

— Слава Богу, вы живы, — промолвила она.

— Счастлив вас видеть, моя пани, — ответил тот.

Орест, молча за этим наблюдая, яростно скрежетал зубами.

— Не расстраивайся, — шепотом успокоил его Казимир, — видишь, он едва жив. При случае добьем, как свинью.

После полудня Сангушко велел казакам возвращаться в Острог. Христоф принялся искать поблизости более-менее подходящее место, чтобы остановиться перед тем, как отправиться дальше, и Матвей предложил свой форт. После нападения разбойников Деражню начали отстраивать заново, а несколько уцелевших домов могли быть каким-никаким убежищем. Курьер согласился, и вместе с наемниками отправился вслед за солдатами, которых осталась после боя лишь сотня. Софии подвели смирную кобылу, и она поехала на ней впереди, рядом с ротмистром.