Олег Яковлев - На златом престоле

...Празднества в Галиче длились целую седмицу. Столы поставили прямо во дворе перед княжеским дворцом. Пировали, как всегда и везде повелось на Руси, по полной! Только и успевали стольники с чашниками подавать кушанья, наливать хмельные напитки в ендовы и братины, а челядинцы уносить пустые бочонки из-под вина, мёда и ола.

Меры люди ни в чём не знали. Быстро надоели Ярославу хохот и шум вокруг. Видел он, едва скрывая презрение, как гридни и отроки бачуются с дворовыми девками и как не отстают от них многие знатные бояре. Приходилось сидеть во главе стола с деланной улыбкой, слушать славословия, здравицы, глядеть на скоморошьи кривлянья. Улучив мгновение, подозвал к себе Ярослав необычно мрачного Семьюнку.

— Что, друже, невесел? Печаль какая душу точит?

— Да что о том баить, княже! — досадливо махнул рукой рыжий отрок.

— А всё же ответь. С малых лет ведь мы друг дружку знаем.

— Да невеста моя… Уехала куда-то. Велела передать, в Коломыю. И чего её туда понесло? Вроде о свадьбе сговаривались. Я уже и с епископом Козьмой толковал. Обвенчал бы нас. А тут...

Ярослав хитровато улыбнулся.

— Ты, Семьюнко, не горюй давай. Пей, веселись. У меня для тебя, кстати сказать, подарок есть. Трофей.

— Какой ещё подарок? Что за трофей? — удивился отрок. Понял он, что затевает что-то князь, но что, догадаться никак не мог.

— Ну, какой, какой! Службу ты мне правил верно, вот и решил я тебя вознаградить. Эй, отроки! — Князь подозвал двоих молодших дружинников и подал им рукой условный знак. Затем встал со стольца и поднял чару с красным вином.

— Вот друг мой, Семьюнко, отрок. С детских лет мы с ним вместе. Не довелось нынче ему в сече побывать, другие важные дела он вершил. Имею желание наградить его!

За столами зашумели враз, захлопали в ладоши. Лукаво потупили очи Рикса и Ингреда, сидевшая за столом рядом с Избигневом. Ведали сии жёнки, что за подарок приготовил Ярослав для Семьюнки.

Отроки привели во двор всадника, всего закованного в булатную броню. Панцирь чешуйчатый серебрился на солнце, к островерхому шишаку приделана была торчинская маска — личина с прорезями для глаз, рта и ноздрей, на ногах были бутурлыки, на руках — рукавицы кольчужного плетения.

— Ну вот тебе, Семьюнко, трофей! — возгласил Ярослав. — Смотри, береги его, никому не отдавай!

Семьюнко недоумённо пробормотал:

— Спасибо, княже! Токмо что мне с сим трофеем делать?

Пожав плечами, уставился он на неведомого вершника. Что за прихоть, что за причуда такая у князя? Кто этот всадник неведомый? Вроде статью не вышел, и росту невеликого. И почему вдруг, не выдержав, прыснула со смеху, стыдливо прикрыв рот, обычно такая серьёзная холодная Ингреда?

Несмело подошёл Семьюнко к всаднику, спросил угрюмо:

— Ты кто такой?

Вершник резким движением сорвал с лица личину. Смеющаяся Оксана стреляла отрока васильковыми глазами, хохотала от души, запрокинув немного назад голову. Шишак и прилбица полетели в траву. Коса золотистая упала на спину. Семьюнко, вспыхнув от неожиданной радости, схватил невесту за руки и чуть ли не вырвал её из седла. Опустил Оксану наземь, обнял, расцеловал. Вокруг царило оживление, отовсюду неслись шутки и прибаутки, а Семьюнко, словно зачарованный, заворожённый Оксаниной красотой, не замечал ничего, кроме этих озорных васильковых очей, кроме озарённых смехом алых уст, кроме румяных ланит и носика остренького, слегка подрагивающего в такт словам:

— Спешила к тебе. Ждала встречи с тобой.

— Жалимая! — только и смог шёпотом вымолвить в ответ Красная Лисица.

Взявшись за руки, они подошли к Ярославу и поклонились ему в пояс. Кто-то из пирующих уже крикнул громко пьяным голосом:

— Горько!

В сладостном медовом поцелуе слились нежные губы.

— Ну вот! — промолвил довольный Ярослав. — По случаю победы над половцами сыграем сразу две свадьбы. Сестрица моя, княжна Елена Ростиславна нынче выходит за краковского князя Болеслава Кудрявого. Прислал Кудрявый к нам мужа своего, пана Николая. И Семьюнко, друг мой, женится. А чтоб сподручней было тебе, отроче, невесту к алтарю вести, вот тебе от меня ещё один дар.

Серебряная боярская гривна заструилась на шее Красной Лисицы. Смутившийся Семьюнко растрогался и обронил скупую слезинку. Оксана, сбросив, наконец, с рук кольчужные рукавицы, захлопала в ладоши. И тотчас дружно ударили в пляс скоморохи, заиграли сопели и дудки. Продолжился на княжеском подворье весёлый праздник.