Бенито Гальдос - Кадис

Я был ошеломлен, недавняя моя ярость сменилась внезапным ослаблением умственных способностей, не найдя слов, я так ничего и не ответил лорду Грею.

– Но, друг мой, – продолжал англичанин, на которого вино не произвело такого сильного действия, как на меня, – мы ведь с вами узнали, что за Марией де лас Ньевес ухаживает – ухаживает! – чудесное слово, ни на одном языке оно не звучит так прекрасно, как на испанском… Так вот, за ней ухаживает паренек из Хереса, и мне сдается, он оказался более удачливым, чем мы с вами. Вы, несомненно, хотели убить именно его.

– Да, его, его! – подхватил я, чувствуя, что на чердаке у меня немного проясняется.

– Рассчитывайте на мою помощь. Куррито Баэс – ведь так зовут паренька из Хереса – самовлюбленный глупец и задира, который со всеми ищет драки. Что ж, я не прочь с ним подраться. Мы его вызовем.

– Мы его вызовем, да, сеньор, мы его вызовем!

– И убьем его на глазах у этого табора, чтобы все видели, как глупец гибнет от руки кабальеро… Но я не знал, что вы влюблены. С каких же пор?

– Это началось давно, очень давно, – ответил я со странным ощущением, будто комната плывет перед моими глазами. – Мы были детьми, сиротками, брошенными на произвол судьбы. Несчастье сблизило нас, и – мы сами не заметили, как это случилось, – пришла любовь. Мы вместе испытали неисчислимые беды; надеясь на Бога, веря в силу нашей любви, мы преодолели все опасности и невзгоды. Я привык думать, что она нерасторжимыми узами связана со мной; долгое время мое сердце, исполненное безграничной веры, не знало ни роковых сомнений, ни мук ревности, ни любовных терзаний.

– Поразительно! Такие переживания – из-за кого, из-за Марии де лас Ньевес!..

– Но вот пришел конец всему, друг мой. Мир рухнул. Разве вы не видите, как его осколки падают на мою голову? Она изнемогает под их ударами. Мой несчастный мозг разлетается мельчайшими крупинками, обдавая стены там… тут… и вон там. Вы видите?

– Да, вижу, – ответил лорд Грей, заканчивая бутылку.

– Я погребен под развалинами. Солнце погасло… Разве вы не замечаете? Не видите, какой непроглядный мрак нас окружает? Все потемнело – небо, земля, луна и солнце рассыпались, как пепел сгоревшей сигары… Мы расстались, огромные пространства разделили нас, дни шли за днями, дни за днями; тщетно тянулся я к ней, стремясь до нее дотронуться, но мои руки встречали лишь пустоту. Она поднялась ввысь, я остался там, где был. Я искал ее взглядом и не находил. Она скрылась. Где? Вы скажете… в моей памяти. Я запускал руки в свой череп и шарил там, но не мог поймать ее. Она была пузырьком воздуха, крохотной частицей, неуловимым атомом, который терзал меня наяву и во сне. Я хотел забыть ее и не мог. По ночам я сжимал на груди руки и говорил: «Вот она здесь, и никто ее не отнимет у меня…» Когда мне сказали, что она меня забыла, я не поверил… Я выбежал на улицу, мир хохотал надо мной. Ужасная ночь! Я плюнул в небо, и небо потемнело… Я рассек рукой грудь, вынул сердце и, выжав его, как апельсин, бросил псам.

– Какая идеальная, какая безграничная любовь! – воскликнул лорд Грей. – И все ради Марии де лас Ньевес… Выпейте еще стакан вина.

– Я узнал, что она полюбила другого, – продолжал я, чувствуя, что в моем мозгу, пламенея, колеблются тысячи голубых языков огненного алкоголя. – Полюбила другого! Однажды ночью я увидел ее. Она шла под руку со своим новым возлюбленным. Они прошли мимо, даже не взглянув на меня. Я схватил шпагу, рассек воздух, и из пустоты хлынул поток крови. Тогда неверная бросилась ко мне, моля о прощении. Рукав ее платья задел мое лицо и обжег его. Вы видите следы ожога, видите?

– Да, вижу, вижу. И все ради Марии де лас Ньевес!.. Вот это здорово. Но попробуем, каково на вкус это вино.

– Я должен убить его, или пусть он убьет меня.

– Нет, вы убьете его. Бедняга Куррито Баэс!

– Да, я убью его, я убью его! – вопил я в бешенстве и стучал кулаком по груди лорда Грея. – Вы чувствуете, как мир пляшет под нашими ногами? Вот море хлынуло в окно. Бросимся вместе в морскую пучину – и всему конец.

– Броситься в море? Нет, – сказал англичанин, – я ведь тоже люблю.

Несмотря на одурь, охватившую мой мозг, я стал с жадным вниманием ловить его слова.

– Да, я тоже люблю, – продолжал он. – Моя любовь – глубокая тайна, она, как жемчужина, скрытая в раковине, лежащей на дне моря. Я ни к кому ее не ревную, ведь ее сердце безраздельно принадлежит мне одному. Я только ревниво оберегаю ее от чужих взглядов. Я готов смертельно возненавидеть каждого, кто посмеет проникнуть в мою тайну и открыть ее другому. Я скорее вырву свой язык, чем произнесу вслух ее имя. Ее имя, дом, семья – все облечено тайной. Я забыл сказать вам, что История пожелала придать волшебную прелесть моей любви, – семнадцать веков тирании, религиозного фанатизма, войн, договоров, дарованных свыше привилегий – все противится тому, чтобы она стала моей. Мне предстоит смести с лица земли башни гордости и крепости фанатизма, насмеяться над спесью сотен семейств, гордящихся тем, что они ведут свой род от короля-убийцы Генриха Второго [89] Генрих II (1333–1379) – король Кастилии, захвативший престол с помощью крупных феодалов и жестоко расправлявшийся со своими противниками. и распутной королевы Урраки Кастильской [90] Уррака Кастильская (1077–1126) – королева Кастилии и Леона, жившая в городе Самора и предававшаяся разврату. , отколотить палкой сотню монахов, угостить плеткой сотню дуэний, осквернить дом, украшенный дворянскими гербами, и даже нарушить покой гробниц и святость храма, ежели ее укроют за его вратами.