Сергей Григорьев - Берко кантонист

При разверстке рекрутов перед набором с каждой тысячи душ коренного населения назначались семь рекрутов, с тысячи же еврейских душ брали десять рекрутов. Очередные ежегодные наборы иногда миновали русскую деревню; в среднем коренное население давало через год. Поэтому неравенство еще усиливалось. Евреи в общем должны были давать на десять тысяч душ сто рекрутов, а остальное население — около сорока. Введение нового устава встретило сопротивление евреев. Они уклонялись от воинской повинности всеми доступными способами. В этом евреи, впрочем, следовали примеру других народов России. У кого были деньги, покупали рекрутские квитанции, подобно богатым русским людям, или приписывались к купеческой гильдии, иногда тратя на патент последние средства, или даже занимали деньги для этой цели у ростовщиков, попадая в их полную власть. Занятие земледелием освобождало по уставу 1827 года евреев от натуральной воинской повинности. Поэтому и в еврейские земледельческие колонии шли люди, которым была тягостна военная служба, и тем разрушался смысл этой николаевской затеи; в членовредительстве рекрутов евреи не отставали от мужиков, про которых николаевская армия пела удалую песню:

Рекрутская недоимка за евреями росла. Правительство Николая Павловича возложило ответ за исправную поставку рекрутов на еврейские общества. В каждой административной единице — городе, местечке — евреи составляли общество; оно выбирало каждые три года свое правление, которое именовалось кагалом. Через кагалы правительство Николая Павловича рассчитывало управлять евреями, не нарушая народных еврейских обычаев, подобно тому как мещанские общества в городах коренной России управлялись мещанскими старостами, общества купцов имели магистраты, а дворянские общества — предводителей. Кагалы входили в сословный строй России. Власть смотрела на евреев как на особое сословие.

Указом от 12 апреля 1835 года правительство Николая Павловича ввело новое «Положение об евреях»; на кагалы была возложена обязанность наблюдать, «чтобы предписания начальства, собственно к сословию местных жителей из евреев принадлежащие, были исполняемы в точности». Этот указ дал кагалам в руки большую власть над еврейскими обществами. В кагалы избирались люди богатые, от которых зависела всецело еврейская беднота. Когда над Россией после революций 1848 года нависла с Запада близкая военная гроза, правительство начало усиленные военные приготовления. Кагалам представили требования, чтобы недоимка по воинской повинности была погашена. Начались злоупотребления. Кагалы, возбуждая ужас в сердцах еврейской бедноты, начали сдавать в кантонисты мальчиков, не достигших и двенадцати лет; кагальные служители — ловчики — следили за каждым евреем, прибывшим со стороны, и если у него не было паспорта, то его сдавали как «бродягу» в зачет рекрутской недоимки с общества. Недаром в еврейской народной памяти эта пора получила имя «бехолес»!

Военно-учебные заведения, или попросту школы кантонистов, куда попадали малолетние рекрута, образовались из школ, основанных в России во время войн с Наполеоном. В начале XIX века заведения эти назывались уже военно-сиротскими отделениями. Число их значительно увеличилось по окончании отечественной войны (1812–1814), когда в них добровольно поступало множество мальчиков, оставшихся после убитых в течение этой войны солдат без призрения. Следующие сведения об этих школах заимствуем из «Отечественных записок» (1871, т. 197). Предметы наук в военно-сиротских отделениях равнялись тогдашнему гимназическому курсу; военных же наук в них не преподавалось. Так отделения просуществовали до двадцатых годов. В 1826 году отделения были переименованы в батальоны, полубатальоны, эскадроны, дивизионы и роты военных кантонистов, и умственное образование в них спустили ниже уездных училищ, а на первый план выставлено было приготовление мальчиков в солдаты. Право добровольного помещения мальчиков в эти преобразованные радикально заведения сохранено было за дворянами, чиновниками и духовенством; законные же и незаконные сыновья солдат обязывались непременно туда поступать с 10 до 14-летнего возраста и учиться в каких бы то ни было гражданских училищах им раз навсегда положительно воспрещалось. Далее, на основании нескольких особых, постепенно издававшихся узаконений в те же заведения направлялись сыновья бедных жителей Финляндии и цыган, там кочевавших, польских мятежников и солдат-шляхтичей, не доказавших свое дворянство, раскольников да малолетние: рекрута-евреи, бродяги, преступники и бесприютные. Затем, по достижении мальчиками в заведениях 18–20-летнего возраста и по окончании учения, они назначались в писаря, фельдшера, вахтеры, цейхдинёры, цейхшрейберы и тому подобные нестроевые должности военного и морского ведомств, частью во фронт, а некоторые учителями в те же самые заведения, из которых вышли. Прослужить должны были: дворяне — 3 года, обер-офицерские дети — 6, духовных, например дьяконов, — 8 лет, а остальные общий тогдашний солдатский срок — 25 лет, если ранее не производились в чиновники: за отличие — за 12 лет, а за обыкновенную выслугу — за 20 лет. Всех заведений с 1826 по 1857 год включительно считалось 52, в каждом почти губернском городе по одному. Солдатские сыновья, в какой кто губернии родился — к тому местному заведению или приписывали, и до 10–14 лет они и оставались при отце или матери, которые получали на них в год рубля по три на воспитание, а потом их брали в заведение на казенное содержание; евреев же и поляков — для того чтобы ими приумножить православных — всегда пересылали далеко от родины: киевских, например, в Пермь и отнюдь не ближе Нижнего-Новгорода. Воспитывалось во всех заведениях ежегодно от 245 000 до 270 000 человек (дворяне и им подобные привилегированные мальчики составляли в заведениях самый ничтожный процент), а стоили казне все заведения от 245 000 до 270 000 рублей в год. В таком однообразном, ни в чем не измененном положении застал заведения 1857 год.