Александр Прозоров - Месть княгини Софьи [litres]

Однако…

Какие только мысли и надежды не возникали в его голове – способов для продолжения похода князь Серпуховской придумать не смог. А значит, похоже, ему все-таки придется вытерпеть гнев литовской ведьмы…

– Главное, лошади уцелели, княже, – сказал первый воевода. – Я прикажу связать волокуши. Твое походное снаряжение вывезем на них.

Утром галичане собрались на стенах, наблюдая, как московская армия быстро уходит через озеро. На сей раз при незваных гостях не было обоза, так что всадники удалялись на рысях и всего через час полностью растворились в пелене из хлопьев начавшегося снегопада.

– Они ведь вернутся, отец, – негромко сказал князь Дмитрий Красный, стоя рядом с родителем на угловой башне, до которой так и не добрались московские землекопы. – Ты понимаешь, что они вернутся? Отдохнут у себя в Москве, соберут новые припасы взамен потерянных, призовут иных бояр вместо разоренных и покалеченных и вернутся. И снова, и снова… Это никогда не кончится, отец! Покуда ты смиренно ждешь государева успокоения, это не кончится никогда.

– Ты прав, сын… – задумчиво огладил броду Юрий Дмитриевич. – Похоже, само собой это не кончится никогда. Посему отправь гонцов к старшим братьям, назначь местом сбора Ярославль. Дай дружине две недели на отдых и сборы. Надобно выступить в начале марта, дабы переправиться через Волгу до первых оттепелей. Весна порою наступает внезапно.

– Ты решил выступить в поход? – резко повернулся к нему юный правитель Галича.

– У меня нет выбора, Дмитрий, – пожал плечами Юрий Дмитриевич. – Разделив между вами свой удел, я желал вам добра. Желал новой жизни, достойного звания, титула. Самостоятельности. Я не хочу оставлять вам вечную войну. Ее надобно прекратить.

– Как ты это сделаешь, отец?

– Я обещал племяннику навестить Москву, – тяжело вздохнул князь Юрий Дмитриевич. – Свои клятвы надобно исполнять.

22 марта 1434 года. Село Никольское под Ростовом

Гонцы мчатся куда быстрее обозов, так что в Москве знали о случившейся беде еще до того, как московская дружина добралась до Костромы. Поэтому к тому дню, когда разоренные полки добрались до Ростова, их уже ждал обоз с припасами. Еда, железо, юрты, щиты, стрелы, рогатины, а также княжеские поручительства, позволяющие брать во встречных селениях сено и овес в счет будущих платежей и налогов.

Вместе с обозом в помощь великокняжеской армии пришло две тысячи боярских детей под рукой князя Сакульского, принесшего тревожную весть: оказывается, князь Юрий Дмитриевич разослал к сыновьям приказ исполчаться. Случилось сие еще месяц назад – но покуда гонцы с вестями домчались до столицы, покуда Софья Витовтовна собрала обоз и людей, покуда они доехали до Ростова… Более свежих известий о галичанах у воеводы не имелось.

К счастью, после появления припасов и снаряжения настроение отступающих полков сразу улучшилось. На обширном наволоке между рекой Устье и отстоящим от берега осинником выросли многие десятки походных татарских юрт, очень часто попадающих в число трофеев и потому в достатке имеющихся в великокняжеских амбарах. Многие бояре и сами предпочитали брать в походы юрты, теплые и просторные. К сожалению, собирать их куда дольше, нежели ставить палатки, и далеко не все боярские дети имели достаточно холопов, чтобы с ними управиться. Только поэтому большого распространения в русской армии степные передвижные дома все-таки не получили.

Однако пользоваться юртами холопы умели и расставили их без особого труда. Внутри запылали очаги, наполняя войлочные дома теплом, над очагами повисли котлы, распространяя соблазнительные мясные ароматы.

Наконец-то обретя все возможные удобства, впервые за многие недели скинув одежду, досыта наевшись горячим, набив колчаны дармовыми стрелами и наполнив конские торбы великокняжеским овсом, воины приободрились и уже не так рвались домой, рассказывать о пережитом позоре. Куда более им хотелось отомстить и вернуться победителями, да хорошо бы еще с добычей.

В честном и открытом бою, без хитростей и уловок, да еще заметно большими силами московские бояре полагали стоптать галичан без особого труда, разом отомстив за все прошлые обиды.

Первый воевода тоже рук не опустил, ратную службу наладил по всем правилам: по всем тропкам и дорожкам разослал на день пути быстрые дозоры, сменяемые каждый вечер, на тракте выставил два сторожевых заслона по три сотни боярских детей в каждом и плюс к тому назначал «тревожный полк» в самом лагере – тысячу воинов, отдыхающих в броне при оседланных лошадях и потому готовых вступить не через полчаса-час после случившейся тревоги, а буквально сразу, в считаные минуты.