Александр Прозоров - Год полнолуний

Царапины начинались примерно на уровне глазка. Чем ниже, тем их становилось больше, и внизу дверь напоминала густой широкий веник.

— Что это? — мрачно спросила Таня.

— Это их собака, — осторожно ответил Олег, — по кличке Охлос.

— И ты хочешь, чтобы мы взяли домой этакую тварь?

— Да она маленькая совсем. Чуть выше колен. Милый такой пуделек.

— Тогда откуда эти пробоины? — Таня задумчиво ковырнула ногтем свежую белую ссадину рядом со стеклянным кругляшком.

— Ну, наверное, домой собачке хотелось, — пожал Олег плечами, — она подпрыгивала… радовалась, так сказать.

— А если она и нашим дверям радоваться начнет?

— Да никто нас Охлоску брать не заставляет, — примирительно напомнил Олег. — Не хочешь — не возьмем. К тому же она не так уж и любит скакать. Миша обувь на вешалку ставит, чтобы псина не грызла. И ничего, не достает.

— Куда он ставит обувь?.. — зловеще переспросила Таня.

Олег понял, что сболтнул лишнее, но сказанного не воротишь: по Таниному лицу стало ясно, что супруга приняла окончательное и бесповоротное решение — можно спокойно разворачиваться и уходить, все равно никакие аргументы на нее уже не подействуют. Однако палец успел вдавить кнопку звонка, уже лязгал замок, открывалась дверь, и через образовавшуюся щель вырывался истошный вопль:

— Жрать хочу! Жрать давайте! Голодом зам-морили!

— А это кто? — шепотом спросила мужа Таня.

— Это попугай, — ответил вместо Олега Михаил. — Врет, паразит, только что миску овса стрескал.

Миша Немеровский вымахал выше Таниного мужа почти на две головы, но получился раза в полтора тощее. Плеч у него, казалось, не было вообще — рубашка не соскальзывала до пояса только из-за туго застегнутого воротничка, а брюки не падали лишь благодаря затянутому на последнюю дырку ремню. В качестве компенсации Миша обладал великолепными пышными кудрями и в довершение был блондином. В общем, одуванчик, а не человек. Неординарную внешность дополнял восторженный склад ума: Немеровский мгновенно возгорался самыми разнообразными увлечениями и столь же быстро угасал. Как напоминание о многогранном интеллекте под окнами квартиры ржавел «Запорожец», почти ставший «фольксвагеном», пылился в прихожей увешанный автомобильными камерами багажник, почти ставший катамараном, бегал по квартире сибирский кот, почти научившийся искать земляные груши… Теперь вот еще и попугай какой-то объявился.

— А птица тебе зачем? — поинтересовалась Таня, с царственной небрежностью сбрасывая зимнее пальто мужу на руки. — В цирке, что ли, выступать собираешься?

— Да нет, — отмахнулся Миша, доставая для гостей тапочки. — Это сынок постарался. Прибежал тут на днях домой и говорит: «Пап, а у нас в подвале кто-то по-английски разговаривает. Наверное, шпионы забрались. Давай в милицию сообщим?» В отделение звонить я, естественно, не стал, но любопытство разобрало. Взяли мы с Андрюшкой фонарик и пошли смотреть, что за Джеймс Бонд в доме завелся. А там эта тварь летает. Грязная, мокрая, полуощипанная, — в общем, курица второй категории. А у меня как раз клетка старая дома валялась…

— Жрать давайте!

— О! Слыхали? Навязался на мою голову!

— А посмотреть можно?

— Хоть килограмм! Могу даже подарить!

В высокой клетке, подвешенной к потолку вместо светильника, сидел крупный, ослепительно белый попугай. Увидев людей, он заметался из угла в угол, захлопал крыльями, потом быстро и ловко вскарабкался вверх по проволочной стенке и, повиснув вниз головой, принялся яростно долбить желтым крепким клювом планку насеста, не забывая надрывно орать:

— Жрать хочу! Голодом зам-морили!

Клетка угрожающе закачалась, на пол посыпались перья, мелкий сор.

— Старую уже сломал, — грустно сообщил хозяин. — Альфонс выцветший.

— Жрать хочу! Жрать давайте!

— Ты б ему насыпал чего, что ли?.. — осторожно предложил Олег.

— Да кормлю я его, кормлю! — взорвался Миша. — Меня соседи уже достали. «Почему, — говорят, — над животным издеваешься!» Заткнись, суп сварю!

Услышав хозяйский крик, попугай от неожиданности разжал лапы и сорвался вниз, однако удержался клювом за насест, забрался на него, хлопая крыльями, и угрюмо затрещал, точно механический будильник.

— Пойдем в комнату. А то ведь не успокоится.

— Жрать хочу! Жрать давайте!

Прежде чем усадить гостей на диван возле уже накрытого стола, Мише пришлось перенести на стул огромного черного кота с нежной кличкой Муля.