Олег Слободчиков - Заморская Русь

— Без того невозможно управлять здешним сбродом, — оправдывался.

Вменять в вину такой пустяк при миллионных прибылях ревизору было стыдно. От имени Государя и правления акционеров он списал долг с Баранова, приготовил прошение Государю о представлении его к ордену и обещал похлопотать о правах Баранова на усыновление своих детей. Главного помощника, Ивана Александровича Кускова, Резанов пожаловал в Коммерции Советники, наградил золотой медалью, пообещав выхлопотать ему благородный чин, чтобы защититься от побоев буйных офицеров.

Передовщики Малахов и Швецов, приказчик Бакадоров были награждены серебряными медалями.

Титулярный советник Баннер, присланный на смену Баранову, ознакомившись с делами, наотрез отказывался принять пост правителя. С него доставало управлять Кадьяком. На предложение задержаться здесь еще на неопределенный срок, Баранов скромно, но твердо ответил «нет!» Он устал.

Кусков тоже желал вернуться в Россию. Резанов вынужден был просить Баранова задержаться хотя бы на год, пока ему не подберут замену.

Желая сгладить прежние недоразумения и предубеждения, камергер и ревизор стал восхищаться правителем. Это не понравилось многим офицерам.

Лейтенант Хвостов был так раздосадован, что, напившись, снова стал обвинять Баранова в воровстве. Бесчинствам его не мог положить конец и сам Резанов, приказавший ограничить выдачу водки офицерам. Хвостов явился к нему и стал угрожать, что трезвый он еще буйнее. К вечеру все служилые мореходы, кроме склонного к трезвости мичмана Давыдова, были пьяны. Хвостов, сам чудом оставшись жив, проткнул шпагой офицера Каюркина, собрал толпу пьяных головорезов и среди ночи пошел на приступ дома правителя, ломал запертую дверь, стрелял в окна из пистолетов.

Прибежал караул, буянов обезоружили. Баранов вышел из дома. В его сенях неожиданно обнаружили трех ситхинских аманатов со стальными ножами под одеждой. Им учинили допрос. Ситхинцы стояли на том, что добровольно охраняют Бырыму. Поверил их уклончивым ответам один только правитель и велел отпустить, вопреки советам охраны и друзей. Ситхинцы действительно охраняли его, боясь, что Баранов может быть случайно убит кем-нибудь, кроме тойона Котлеяна.

Самые трудные времена и тяжелые работы по строительству заканчивались. «Нева» собиралась идти на Кадьяк. Тоболяки уходили на ней к женам и семьям. Сысой и Кусков подали правителю рапорты об увольнении.

— Серьезные дела решаются неспешно! — улыбнулся Баранов, бумаги принял, но увольнять старовояжных не торопился.

В Крестовую бухту вошли и бросили якоря два бостонских судна: трехмачтовая «Юнона» капитана Вульфа и шхуна, принадлежавшая Джону и Натану Виншипам. Вульф подарил Баранову живых коз, предлагал торг, судовладельцы шхуны, оправдываясь за оставленную на острове партию, предлагали новый совместный промысел в южных водах. Индейцы не умели промышлять морских животных, бостонцам нужны были алеуты, кадьяки и старовояжные русские стрелки.

Вскоре к Ситхе подошло еще одно трехмачтовое судно под английским флагом с названием «Мирт». Командовал им знаменитый капитан и старый знакомый всех колониальных служащих капитан Барабер.

Резанов купил у Вульфа «Юнону», оплатив больше половины стоимости мехами, остальное — векселем Компании. В придачу капитану был отдан пакетбот «Ермак», чтобы увести меха в Кантон. Барабер так же предложил за умеренную цену свой добротный европейский бриг. Корабельные плотники с «Невы» и «Марии» ощупали «Мирт» от клотика до киля и не нашли изъяна.

Зная коварство Барабера, Баранов убедил Резанова дать вексель на получение денег в Санкт-Петербурге: пока капитан доберется до столицы — выяснится, откуда у него взялось это судно. Барабер и его помощник с радостью приняли предложение и выторговали себе куттер «Ростислав», чтобы тотчас плыть на Камчатку. Их отговаривали, в это время не ходили на запад самые смелые из старовояжных мореходов. Но отважный капитан настоял на своем, с помощником и пайщиком, проверил судно, нанял на Ситхе пятерых камчадальских матросов и вышел в неспокойное ноябрьское море курсом на диск заходящего солнца.

Судно малого размера хорошо держалось на крутой волне, Барабер быстро понял его достоинства и недостатки, преспокойно попивал с помощником ром и кофе, делал счисления. Ветер сопутствовал ему, отчего пятеро матросов из камчадалов и креолов строили догадки, что англичанин знается с чертом. Возле Камчатки удача стала изменять капитану. Как и многие русские мореходы, в это время, он долго не мог войти в устье губы. А когда опустела последняя бочка с водой — выбросился на берег. Все люди и груз остались целы. И тут Барабер переступил черту, за которой кончалась его изворотливая удачливость.