Олег Слободчиков - Заморская Русь

Через полторы недели к Ново-Архангельской крепости приплыл сам тойон Котлеян со свитой из одиннадцати сородичей. Он прислал Баранову одеяло и несколько чернобурок, просил принять его, как Сайгинаха. Котлеян был одет намного богаче, чем предыдущее посольство. На нем был синего сукна сарафан, сверху английский фризовый камзол на голове — шапка из чернобурок с хвостами наверх. Он был моложав, среднего роста и хорошего сложения, со смышленым лицом и умными глазами. На его подбородке красовалась небольшая черная борода с усами. Котлеян считался лучшим стрелком племени и держал при себе двадцать ружей.

Баранов принял его, ни в чем не винил. Бывший главный вождь жалел о случившемся и предлагал мир. Правитель угостил посольство, дал ответные подарки, но не такие богатые, как Сайгинаху, сухо сказав, что принять Котлеяна, так же, как его брата, не может, потому что все чугачи и кадьяки ушли в партию. Тойон стал убеждать, что никто не знает столько плясок, как он, но правитель лишь разводил руками. Посольство провело возле крепости четыре дня, пело и плясало по несколько раз в сутки. Охрана Баранова внимательно поглядывала на тойона, а сам правитель носил кольчугу под сюртуком. Его раненая рука бездействовала, из раны вышли с гноем еще три обломка кости.

Несколько ситхинцев из посольства Котлеяна добровольно остались аманатами, остальные уплыли. Вскоре к крепости прибыл бриг «Мария» с главным ревизором Компании. Правитель на яле подошел к судну и поднялся на борт. В мундире, шитом золотом, его встречал сорокалетний придворный из высшего общества и высшего правления Компанией.

— Это он и есть! — закричал Хвостов, тыча пальцем. — Баранов! Вор!

Казнокрад! Пьяница!

Сановник опустил глаза, чуть смутившись грубостью молодого офицера, тихо сказал ему по-французски:

— Не говорите этого, хотя бы при мне, — в глазах камергера мерцала сдержанная неприязнь к правителю.

У Баранова дрогнуло одно колено, затем другое, он на миг растерялся, но тут же взял себя в руки и слащаво улыбнулся:

— Николай Александрович! — глаза его блеснули в прищуре. — Уж и не чаял, что свидимся другой раз!

— Вы знакомы? — сухо спросил Резанов.

— Очень хорошо знакомы! — поклонился Баранов. — Прошлую зиму Николай Александрович изволил зимовать на Кадьяке. Натерпелись мы, бедные, от его бесчинств и буйств… Да, вот еще что! Последним транспортом пришло мне послание от охотского коменданта, он извещал, что забыл отправить дареные часы с именной гравировкой. Ну, точь-в-точь такие, как у господина лейтенанта. Не позволите ли взглянуть? Издали примечаю знакомый вензель…

Лицо Хвостова покрылось пятнами, он закричал, что весь транспорт принадлежит Компании и офицеры вольны брать все, что считают нужным.

— А ты — вор! Вор! И все купцы — воры! Хоть генеральский чин вам дай — все одно!

— Хе-хе! Часики-то у вас, ну, точно как мне присланные… Не извольте сердиться Николай Александрович, я ведь только посмотреть хотел…

Поговорив с полчаса в кают-компании, Резанов и Баранов отправились на берег: один отчитываться, другой — проверять. Прошел день, акционер и главный ревизор смотрел счета и отчеты, сухо и вежливо задавал вопросы, снова углублялся в бумаги. С каждым часом голос проверяющего теплел.

Баранов предложил засидевшемуся ревизору переночевать в его доме, на берегу, Резанов принял приглашение.

Каюры приготовили высокому гостю постель на сколоченной из жердей кровати, завешанной лавтаками. Сам правитель расположился на лавке, тоже устроив полог из кож.

— Крыша подтекает, — заметил смущенно. — Строили наспех. Я всего лишь неделю как перешел сюда с «Невы». Ночью усилился дождь и лавтаки над постелью оказались очень кстати. Правитель беззаботно спал. Это был не худший ночлег за последние годы жизни Резанова, но он долго не мог уснуть, вспоминая рассказы и слухи о странном человеке, полтора десятка лет бесконтрольно державшем в повиновении огромные пространства и многие народы. Проверка с ясностью показывала, что Баранов не присваивал себе и пустяков, за которые никто бы его не осудил.

Вдруг Резанов услышал, что под кроватью шумит вода, удивился странным звукам и разбудил Баранова.

— Не беспокойтесь, — ответил тот, зевая. — До перины не достанет… Должно быть доска оторвалась, вот и подтапливает с будущей площади.

На третий день пребывания в Ново-Архангельске, Резанов окончательно убедился в кристальной честности правителя Компании в колониях. Проверка была закончена. Не сходилось только количество присланного и употребленного спиртного. Баранов не увиливал от ответа, каялся и предлагал высчитать недостающее из его жалованья.