Анвер Бикчентаев - Право на бессмертие

— Нет, они в контратаку сейчас не пойдут, это к ним подходит подкрепление. Жаль, но все же придется уходить: мы можем угодить под залпы своих «катюш». Пошли...

Они бежали рядом, чуть пригнув головы. Матросову уже не хотелось опережать товарищей, все-таки это было возвращение...

Раздалась команда капитана:

— Ложись!..

Матросов опустился наземь рядом с ним. Пулеметчик был немного впереди, он, наверное, не слышал команды или решил быстрее дойти до своих. На его шее попрежнему развевался красный шарф. «Зачем ему шарф?» — еще раз подумал Саша. Вдруг пулеметчик отчаянно взмахнул руками и, как подкошенный, упал навзничь. Пулемет отлетел в сторону. Мальцев скорбно вздохнул, отведя глаза в сторону, угрюмо проговорил:

— От пуль не убежишь. Надо было переждать. Жаль парня.

Остались вдвоем. Молча лежали, прислушиваясь к свисту пуль, которые чертили рядом косые линии смерти. Через некоторое время, когда противник перенес огонь в сторону, офицер бросил:

— Короткими перебежками вперед!

Пробежав метров двадцать, еще раз залегли. В тот же миг над головой засвистели пули. «Во-время, — с облегчением подумал Саша. — Капитан хитер, все предвидит, видать, бывалый…»

Сделали еще несколько перебежек. И каждый раз ложились так, что враг опаздывал на несколько минут. Капитан вдруг с горечью проговорил:

— Обидно на своей земле кланяться вражеской пуле. Но мы это им припомним!

Когда до леса осталось метров пятьдесят, немцы начали обстреливать смельчаков минометным огнем. Матросов даже закрыл было голову руками, будто руки могли спасти от осколков... Устыдившись своего движения, он взглянул на капитана, тот наблюдал за огнем противника, не обращая никакого внимания на Сашу. Матросов машинально повернул голову в другую сторону и страшно вздрогнул: на него был устремлен презрительный взгляд того рыжего солдата, который в начале атаки упрекнул его в трусости.

— Он же мертв, — прошептал Саша. Рыжего Матросов запомнил надолго: он, отдавший жизнь во имя Родины, всегда стоял перед внутренним оком Саши.

Сделав еще один рывок, оба вернулись в лес. Матросов завернул за первую же высокую сосну, лег и облегченно вздохнул. Впервые ему пришлось быть так близко к смерти.

Офицер прошел дальше. Саша поднялся, чтобы поискать свою роту, но остановился удивленный: из леса на открытое место выходил молодой безусый солдат — не выползал, а выходил во весь рост. Матросов решил предупредить:

— Эй ты, — крикнул он, — там стреляют!

— Конечно, на войне должны стрелять, — усмехнулся солдат.

— Могут убить!

— А! Странно. Если мы все будем лежать за деревьями, кто же будет спасать раненых?

Солдат, не обращая внимания на обстрел, вышел на прогалину. Матросов с затаенным дыханием следил за храбрецом. В его душе шла борьба: «Хватит у тебя смелости, Саша, помочь ему? — торговался он со своей совестью. — Отняла у тебя смерть волю или нет?» Эта борьба продолжалась не более минуты. Саша резко поднялся, вышел из своего укрытия, чтобы помочь одинокому санитару.

Вдвоем они вынесли пятерых раненых, восемь винтовок.

— Теперь иди в свою роту, ко мне подходит подкрепление, — с благодарностью сказал санитар, завидев приближающихся товарищей.

Минут десять Саша бродил по лесу, разыскивая роту. Во всех подразделениях солдаты обедали перед новым боем.

На одной поляне навстречу Матросову выбежал Рашит с перевязанной головой.

— Садись обедать, — пригласил Сашу Рашит, точно за эти два часа ничего не случилось.

После освобождения Елизаветина, 54-я гвардейская стрелковая дивизия была переброшена к дальним подступам Ленинграда. Если бы Саша имел карту и мог проследить по ней весь пройденный путь за последний месяц, то получилось бы несколько кружков и петель в районе севернее города Великие Луки. 254-й гвардейский полк несколько раз форсировал Ловать...

Третий день продолжался этот большой марш. Солдаты совершали тяжелые и утомительные броски. Хотя в лесных боях и походах Саша закалился, — он совершенно не был похож на того новичка, который кланялся каждой пуле, не умел вести себя в разведке, терялся при бомбежке, — однако этот марш сказался и на нем: он чувствовал, что страшно утомлен, и делал большие усилия, чтобы не показать товарищам свою усталость. В тяжелых испытаниях Саша ясно понял, что одного желания стать образцовым солдатом недостаточно, что необходимо упорно овладевать военным искусством. Для рядового гвардейца военное искусство заключалось в умении ориентироваться на местности, в разгадывании замыслов и тайн противника, в сбережении себя от морозов, оказании помощи раненым товарищам, в умении строить блиндажи, разжигать костер в зимнем лесу, надевать портянки... Мало ли что должен уметь солдат на фронте!