Юрий Марченко - Брызги социализма

Вокруг меня все вдруг встали и начали бурно аплодировать, повернувшись к ложе Политбюро. Там стоял Хрущев с каким-то азиатом. О существовании Лаоса я вообще знал только благодаря красивым маркам с изображениями слонов, которые (марки, а не слоны) случайно попали в мою коллекцию.

Минут 15 все стоя аплодировали, солисты (Николай Фадеечев и Майя Плисецкая) расстилались на сцене перед Хрущевым, я же продолжал спокойно сидеть. Насчет Фадеечева я не совсем прав: он только один раз наклонил голову в сторону Хрущева и так стоял. Плисецкая же несколько раз отбегала назад и потом в глубоком поклоне подбегала и буквально распластывалась по сцене в сторону Хрущева. Это мне было противно наблюдать. Я считал тогда, и считаю сейчас, что, с точки зрения вечности, Плисецкая стоит неизмеримо выше, чем Хрущев.

Окружающие на меня косились, но никто, видимо, не донес, пожалели молодого парня, так что из театра я ушел своими ногами.

Почему-то мне часто приходится вспоминать Сергея Борзенко. Возможно, потому что он как бы приоткрывал передо мной щелочку в другой мир, мир внешний по отношению к моей жизни, пугающе-интересный, но далекий, как Альдебаран.

Борзенко Сергей Александрович, первый муж моей мамы, в юности его принимали, как родного, в семье Марченко в Харькове, которую он впоследствии описал в романе «Какой простор!» под фамилией «Калгановы», но имена сохранил подлинные: Андрей Борисович, Зинаида Лукинична, Нина и другие.

Он стал известным журналистом и писателем, его именем называли поезда, выпускали почтовые конверты с его портретом, в Харькове есть улица и мемориальная доска Сергея Борзенко.

Смолоду он писал стихи и рассказы, публиковался в газетах. Написал несколько романов про войну и Харьков начала прошлого века.

Во время Великой отечественной войны он в качестве военкора газеты «Знамя Родины» участвовал в диверсионном отряде, направленном командованием армии в тыл врага северо-восточнее Туапсе. Около трёх месяцев провёл в десантных частях под Новороссийском. Участвовал в штурме Новороссийска и во всех последующих боях на Таманском полуострове.

С. А. Борзенко фактически возглавил один из отрядов десанта морских пехотинцев, штурмом взявших 1 ноября 1943 года и удерживавших плацдарм на крымском побережье в районе посёлка Эльтиген, в ходе Керченско-Эльтигенской операции войск Северо-Кавказского фронта и Черноморского флота.

В силу большой убыли офицерского состава ему пришлось лично участвовать в руководстве боем десантного отряда. Когда немцы бросили в контратаку танки, прорвавшиеся к командному пункту, Борзенко отбивал гранатами в передовой цепи подошедшие танки, показывая пример и руководя бойцами. При этом он еще ухитрялся отправлять краткие сообщения о ходе боев в свою газету.

За героизм и мужество, проявленные при высадке десанта на Керченский полуостров, Борзенко С. А. присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

С 1944 года Борзенко — военный корреспондент газеты «Правда».

Бесстрашный характер Сергея Борзенко бросал его в самые горячие точки, в гущу событий: во время войны в Корее, в период вооружённого конфликта в районе острова Даманский и других.

Награждён многими орденами и медалями, в том числе, «За взятие Берлина», а также иностранными орденами.

Несмотря на участие в боях, судьба его хранила, и он прошел войну без единого ранения.

Скончался в 1972 году в Москве, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Любовь к маме видна по сохранившимся его письмам и ранним стихам, но семейная жизнь у них не сложилась. Почему Сергей и Нина разошлись, для меня осталось тайной, и эта тайна, видимо, никогда не будет раскрыта.

Я думаю, просто два человека с сильными характерами не могли ужиться рядом. Но они оставались в хороших отношениях, и Борзенко обязательно, приезжая в Харьков, приходил к нам и часами рассказывал разные истории. Рассказчик он был просто великолепный. Почти всегда он приезжал после своих острых командировок.

У меня сложилось впечатление, что он рассказывал матери много такого, о чем он больше никому не мог рассказать, а выложиться хотелось.

Часто и много он говорил о космонавтах, о Юрии Гагарине, с которым дружил, о и котором написал книги.

К сожалению, как и всякого нормального парня, меня тогда больше заботила моя личная жизнь, что-то я запомнил, но многое потеряно безвозвратно. Еще он говорил, что у него в ящике стола лежит большой роман, но его невозможно сейчас опубликовать, так как там затронуты слишком высокопоставленные лица, которые еще живы. Так этот роман и не опубликовали после смерти Борзенко.