Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

– Ах, если бы ваша мать только поговорила с Елизаветой! – отзываюсь я.

Джейни качает головой.

– Она не посмеет. Она сказала мне, что Тайный совет сказал Елизавете, что она должна найти тебе безопасного мужа, и немедленно. Сейчас, когда войска английской армии готовятся к сражению с французами на землях Шотландии, они ужасно боятся, что ты выступишь против нее или уедешь из страны. Они боятся, что испанцы подчинят тебя своему влиянию. Поэтому они хотят понадежнее упрятать тебя под венец с каким-нибудь безродным англичанином, который удержит тебя дома и понизит твои шансы на получение короны.

– Да не поеду я в Испанию! – в отчаянии восклицаю я. – Зачем мне это? Куда мне ехать? Единственный в мире мужчина, за которого я выйду замуж, живет здесь! Мне не нужен никакой эрцгерцог! И с какой стати я должна выходить замуж за безродного англичанина? С чего я должна терпеть такой позор?

Я в ужасе от известий Джейни, меня пугает перспектива быть выданной замуж за простолюдина и последующее забвение. Но мне становится еще страшнее, когда я узнаю, что шотландцы предлагают мне брак с моим кузеном, графом Араном, вышедшим в отставку ухажером Елизаветы. Они предлагают Англии дать им протестантскую королеву, чтобы восставшие лорды могли встать за мной и графом Араном и победить французов. Они хотят выдать меня за графа и сделать королевой Шотландии.

– Что мне делать? – спрашиваю я Джейни. – Неужели они лишились рассудка? Когда они прекратят искать мне партию среди самых немыслимых кандидатов? Она что, признала во мне принцессу только для того, чтобы с моей помощью заключить союз повыгоднее? Ты должна сказать Неду, что меня непременно похитят, если он не спасет меня.

Но Нед меня не спасает: он не может прийти мне на помощь. Ему запретила это его мать, а она не из тех женщин, которым можно не повиноваться. Поэтому он может только с тоской взирать на меня и проходить мимо.

Роберт Дадли для меня ничего не делает. Он тоже думает только о себе и Елизавете. Сейчас, в это опасное время, он находится рядом с ней каждый день, и мне иногда кажется, что, если только Елизавета отпустит его руку, она сразу же потеряет рассудок.

Разумеется, заговаривает со мной именно Уильям Сесил, который знает все обо всех.

Выходя после собрания Тайного совета, он мне низко кланяется и предлагает свою руку, чтобы прогуляться со мной по галерее, ведущей в комнаты королевы. Я слегка шевелю пальцами, показывая, что хочу освободиться от его прикосновения, но он продолжает мягко и тепло держать мою руку на своем локте, так что мы вместе с ним входим в ее покои. По решительно поджатым накрашенным губам королевы я понимаю, что один из них либо они оба решили, что меня следует держать поближе и для этой цели они придумали и поставили маленькую увертюру, которую я должна была для них исполнить.

– Ах, кузина Катерина! – восклицает она, повернувшись ко мне от Роберта Дадли, как будто я ее интересую гораздо больше, чем он. – Дорогая моя кузина!

Мой ответный поклон показывает максимум моего пренебрежения к ней, на который я сейчас могу отважиться.

– Кузина Елизавета, Ваше Величество, – произношу я в ответ на ее подчеркнуто родственное обращение.

– Проходи, посиди со мной, – говорит она, указывая на стул возле ее кресла. – Я едва видела тебя сегодня.

Это был далеко не единственный день, когда мое отсутствие ее не волновало совершенно, но она впервые пригласила меня посидеть с ней. Я быстро бросила взгляд в сторону Неда, чтобы понять, что он наблюдает за этим представлением, и заметила, что его лицо замерло, как будто он не рисковал даже улыбаться мне. Он даже опустил глаза. Надо же, как он боится разгневать королеву! А я ощущала себя, как мышь под лапой огромной толстой рыжей кошки.

– Ах, какая прелестная собачка! – восклицает Елизавета.

Я опускаю взгляд на Джо, которая прижалась к моим ногам так, словно испугалась, что я, подчиняясь придворному протоколу, подарю ее королеве, которая смотрит на нее без капли тепла во взгляде.

– Ах, я люблю Катерину как родную дочь, – произносит Елизавета, обращаясь к воздуху над моей головой. Даже она, великая лгунья, не отваживается посмотреть мне в глаза.

Все присутствующие принимают это заявление, не показывая удивления на лицах.

Но я замечаю жгучий интерес в глазах испанского посла.

– Она мне как дочь, – громко повторяет она.

Затем, словно осознав значение только что сказанных слов, она смягчает тон.