Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

Первый раз, когда его холодный взгляд лишь вскользь касается меня, чтобы тут же перенестись на другой объект, мне кажется, что я вот-вот упаду в обморок от боли. И только Мария, оказавшаяся рядом со мной, моя кроха Мария, помогает мне удержаться.

Она так сильно щиплет меня за руку, что на этом месте остается синяк.

– Плечи расправлены, подбородок выше, – тихо говорит она мне.

Я с изумлением смотрю на нее, а она улыбается мне самой лучезарной улыбкой и продолжает:

– Ноги тверже. Держись. – И я сразу вспомнила отца, который учил нас держаться в седле.

Эти воспоминания помогают мне прийти в себя, и я с большим трудом иду вперед, держа руку на плече моей сестры. Вместе направляемся в часовню, и Мария поддерживает меня так, словно я была нездорова. А когда я опускаюсь на колени рядом с королевой, все мои молитвы устремляются к Всевышнему, чтобы он освободил меня от этой боли.

Мне горько осознавать, что Нед отказался от меня, чтобы не вызвать неудовольствия королевы, которая никогда не откажется от собственных удовольствий. Елизавета позволяет себе радоваться обществу любовника, а мне нельзя даже заговорить с мужчиной, которого я люблю. Я наблюдаю за тем, как она подзывает Роберта Дадли, чтобы он спустил ее с седла или протанцевал с ней весь вечер напролет, как она кладет голову ему на плечо, как манит его за собой в королевскую опочивальню, где их никто не смеет беспокоить. Я ненавижу эту женщину за ее эгоизм, за то, что она заботится только о своих радостях и совершенно не думает обо мне. Я виню ее в том, что потеряла мужчину, которого любила всем сердцем и что теперь мне грозит участь старой девы до самого смертного одра, в то время, как виновница всех моих бед бесстыже предается публичной интрижке.

Теперь она во всеуслышание объявляет, что выйдет замуж за эрцгерцога Фердинанда Габсбургского, как только он приедет в Англию. Она обещает, что заключит союз с Испанией и готова на все ради безопасности Англии. Всем вокруг ясно, что она лжет и что ее муж, кем бы он ни был, станет рогоносцем еще до того, как его корабль коснется английских причалов.

Испанцы поняли это только сейчас. Новый посол чувствует себя оскорбленным, и вся его прислуга приобретает угрюмый и насупленный вид. Уильяму Сесилу приходится очень непросто, пока он предпринимает все возможные усилия, чтобы сохранить дружеские отношения с этой великой страной и с помощью этого союза защититься от угрозы со стороны Франции.

Однажды вечером, когда мы идем вдоль реки к беседке, чтобы послушать там стихи, рядом со мной неожиданно оказывается испанский посол. Он начинает говорить, что эрцгерцог наслышан о моей красоте и с несравнимо большей радостью женился бы на мне, чем решился бы на длительный и исходно скомпрометированный процесс ухаживания за Елизаветой. И что может настать день, когда я стану королевой Англии и на моей стороне будет эрцгерцог, а в моем распоряжении – вся мощь Испании. Что я смогу стать влиятельнейшей эрцгерцогиней при английском дворе и средоточием чаяний католического мира.

– Мне не следует об этом говорить, – шепчу я.

Меня охватывает ужас от того, что посол решается на такие открытые разговоры со мной. Слава богу, нас никто не видит и не слышит, кроме кого-то из прислуги Уильяма Сесила, кто совершенно случайно попался нам навстречу.

– Ваше превосходительство оказывает мне слишком большую честь. Я не могу слушать подобные заявления без разрешения моей кузины, Ее королевского Величества.

– О, нет никакой необходимости говорить ей о нашем разговоре, – быстро отвечает он. – Я обращался к вам исключительно конфиденциально, чтобы вы поняли, какие возможности вам доступны. Если они вам интересны.

– Нет, они мне совершенно не интересны, – уверяю его я и говорю чистую правду.

Мне больше не нужна корона. Я хочу быть женой, а не злобной королевой – синим чулком. Мне нужен муж, и им должен быть только Нед. Я не вынесу прикосновения другого мужчины. Если я доживу до престарелого возраста, до целых пятидесяти лет, мне все равно не нужен будет никто другой.

Мы проходим друг мимо друга в галереях, на ужинах, по пути в часовню и сохраняем мучительное молчание.

Я знаю, что он все еще любит меня. Я вижу, как он смотрит на меня через всю часовню, когда я прикрываю лицо руками, и он не видит, как я наблюдаю за ним сквозь пальцы. Он выглядит так, словно заболел от тоски, а мне нельзя утешить его.

– Клянусь тебе, он любит тебя, как прежде, – горестно заверяет меня Джейни. – Он иссох уже весь, Катерина. Но наша мать запретила ему разговаривать с тобой и предупредила, что королева будет в ярости, если обо всем узнает. Нет, я не вынесу этого, я не могу смотреть, как вы мучаетесь в разлуке. Я теперь ему говорю, что он болен более страшной болезнью, чем я. А лекарство от нее у него прямо под носом! Это ты!