Аммиан Марцеллин - Падение Рима

Радогаст помог разгрузить повозку и занести на корабль вещи. Рутилий вернулся на набережную, где ещё стоял Евгений.

— Ну, брат, заварил ты кашу...

— Не я, дорогой Рутилий, а сама Гонория... Ты знаешь её дерзкий характер.

— Кашу-то, если что, вместе будем расхлёбывать. — Рутилий только сейчас обнял своего друга и поздоровался с ним.

— Отец твой сказал, чтобы ты помогал мне во всём.

— Как он себя чувствует?

— Выглядит отлично, едет к моему отцу на шестидесятилетие.

— И повезёт с собой кучу служанок для увеселения... Когда мама скончалась, веришь, Евгений, целый год он не притрагивался ни к одной женщине, а потом, будто с цепи сорвался...

— Пусть их!.. По крайней мере, о добродетели речи они не ведут и задницей не крутят [27] «О добродетели речи ведут и задницей крутят». Децим Юний Ю в е н а л. Сатиры. Книга первая. Сатира вторая, направленная против лицемерия. ... Мой отец, кстати, после смерти мамы тоже прилепился к молодой служанке. Я видел её, слава Бору, она хорошая женщина.

— Нам ли осуждать или хвалить отцов... Ты в пример перефразировал строку из «Сатир» Ювенала, а я вспомнил строчки из «Сатирикона» Петрония:

Посмеявшись, они взошли на корабль, а следом за ними моряки убрали сходни.

На мачте взвился вымпел; вначале нижние вёсла, окрашенные в красную краску, ударами по воде отвели чёрную миопарону от берега и поставили её чуть боком, при этом нарисованные краской глаза на носу как бы слегка скосились. Потом заработал другой ряд вёсел — миопарона крутнулась на месте и встала кормой к набережной.

Через какое-то время судно подняло паруса и поймало в них ветер.

Рутилий пригласил в свою каюту друга.

— Пусть женщины отдыхают... А ты, Евгений, здорово рисковал, посылая ко мне слугу с посланием... Но да лад но. Что дальше делать будем?

И снова этот вопрос, который не выходил из головы Евгения.

— Вот и давай ещё потолкуем... А что касается моего слуги, то скорее он бы умер, нежели позволил отобрать у него послание к тебе.

— Нашли бы у мёртвого.

— Я наказал при возникновении опасности изжевать и проглотить.

— Ты прав, когда писал, что на судне везти Гонорию до самой базы мизенского флота опасно, и я опять согласен с тем, чтобы высадить её где-нибудь на полпути. Лучше это сделать в Анконе... Во дворце хватятся и пошлют погоню в двух направлениях — по Фламиниевой дороге, которая ведёт из Равенны в Рим, и по морскому берегу, не без основания полагая, что ты увёз молодую Августу на моём корабле... Но всадник, какая бы резвая лошадь под ним ни была, раньше нас в порту Анконы не окажется. И Гонория до особой проверки успеет покинуть судно. К тому же у неё будет возможность затеряться среди поклонников богини Изиды. Да и потом, купив лошадей и крытую повозку, не так опасно вместе с повозками почитателей этой богини добираться до Рима, так как и из столицы приезжают сюда, ибо там храм Изиды давно разрушен... В Анкону мы прибудет поздно вечером. Повезло нам с попутным ветром. Вот таков мой план, Евгений.

— Блестящий план, брат! — воскликнул Октавиан. — Теперь мне не терпится поделиться им с Гонорией. Думаю, что она не спит...

Треволнения прошедшей ночи не позволили Гонории даже вздремнуть; она лежала с открытыми глазами, зато рядом Джамна спала как убитая.

Евгений, зашедши в каюту к ним, поцеловал возлюбленную, разбудил Джамну. Вошёл в каюту и ант Радогаст, которому препозит велел тоже поприсутствовать. Вчетвером они обсудили план, предложенный Рутилием, и нашли его годным к исполнению.

Ант очень обрадовался, когда ему Евгений подарил византийский меч акинак: ведь Радогаст снова, как воин, оказался при оружии. Но всё же сказал:

— Я на лук со стрелами больше надеюсь...

На судне нашли и лук с тетивой из лошадиных волос, и колчан со стрелами. Ант заметил, что у него на родине, в низовьях Днепра-Славутича, или Борисфена, как называют эту реку греки, тетиву для лука обычно делают из сухих бычьих кишок... Спросили у него, не выделить ли ему в помощь ещё одного человека. Радогаст выпрямился во весь рост, тряхнув русыми волосами, ответил:

— Справлюсь сам! — и погладил дугу лука, сделанную из крепкого дерева.

Столько смелости и отваги было у анта во взгляде, такой мужественностью и решимостью веяло от его сильной фигуры, что никто не возразил ему. К тому же чем больше людей станет сопровождать госпожу, тем подозрительнее...