Бямбын Ринчен - Заря над степью

Подошел Шамба.

— Встретился я однажды с гонцом на монастыря Ламын-гэгэна, — начал он. — По его словам, выходит, что нашу землю благодаря стараниям богдо-гэгэна надежно охраняют владыки неба и земли. Китайский войска хотят снова завоевать Монголию, чтобы опять подчинить ее маньчжурскому императору. Они каждый вечер подходят к границам Монголии и там ночуют. Но нас защищают владыки нашей земли, и потому ночью чудотворные силы отдаляют войска чужеземцев на один переход. И так каждый день: к вечеру они подходят к границе Монголии, а утром — снова от неё далеко. И длится это уже долго. Пока нам помогают мудрые ламы, китайские войска нам не страшны, — закончил свой рассказ Шамба, окруженный доверчивыми слушателями, с восхищением взиравшими на него.

Ширчин пробыл в военном городке всего два дня, а успел наслушаться уже обо всем: и о чертях, и о духах, и о шаманах, и о мудрых ламах, и о многом другом, о чем прежде и понятия не имел. Но новобранцы рассказывали не только о чудесах, говорили здесь и о тяжелой, полной лишений жизни народа, об алчности нойонов, о лицемерии хутухт и мздоимстве чиновников, о нещадной эксплуатации монгольских аратов китайскими купцами. Эти рассказы рождали в душе юноши неодолимую ненависть.

Старый солдат, служивший с Ширчином в одном десятке, уверял, что китайцев грабить не грех. А вот монголов трогать нельзя, даже богатых.

В те времена так думал не только старый солдат. Темным людям, ожесточенным беспрерывной нуждой и голодом, казалось, что все беды идут из Пекина. А как же! Нойоны все свои звания и награды получали из Пекина. Они полностью зависели от китайских ростовщиков, которые давали им деньги в долг под большие проценты. А расплачивался за них народ.

Но вот нойоны перестали ездить в Пекин к маньчжурскому императору за чинами и наградами. На ханский престол сел богдо-гэгэн, который сам раздает теперь им награды и титулы. Ламы уверяли, что стоит изгнать китайских чиновников и солдат, и для всех монголов наступит счастливая жизнь. И как было не верить этому, если за спиной у каждого солдата стоял лама — его духовный наставник, день и ночь внушая ему, что только великий хан может спасти народ от всех несчастий, бед и болезней. Как было не верить, если на помощь бесчисленным ламаистским бурханам приходили владыки земли и вод, олицетворявшие таинственные силы природы, а ламам помогали одурачивать народ тысячи шаманов?

Темные люди в те времена считали: грамотность — удел немногих счастливцев, и слепо верили ламам, которые внушали им, что учение живого бога — богдо, являющегося главой государства и религии, есть высшее проявление божественной мудрости.

Маньчжурская армия под зеленым знаменем, охранявшая Улясутайскую крепость, растаяла, как степной мираж. Правитель засагтханского аймака ругал примчавшегося к нему Гомбосурэн-вана, обвиняя его в дезертирстве, и Гомбосурэн вынужден был вернуться в Улясутай с приказом взять крепость и изгнать оттуда маньчжуров. Командующий засагтханского аймака боялся принимать решительные меры, так как ждал опасности со всех сторон, но все же распорядился вывесить в торговой части Улясутая и в военном городке объявления на маньчжурском и китайском языках, призывающие зеленознаменную армию сложить оружие. В них говорилось, что тех, кто перейдет в торговую часть города добровольно, репрессиям подвергать не будут. Но те, кто в нарушение приказа осмелится остаться в военном городке, пусть пеняют на себя: кто прав, кто виноват — разбираться будет некогда, все будут строго наказаны.

Гомбосурэн со страхом ждал, нем кончится эта затея. Но, к его удивлению, уже через два три дня зеленознаменная армия перестала существовать.

Еще совсем недавно это были воинские части, радовавшие глаз дисциплиной, выправкой и отличной боевой выучкой, что особенно ярко проявилось на смотру, когда они маршировали под цветными знаменами. А спустя всего несколько дней они перестали подчиниться приказам своих командиров и, побросав оружие, добровольно перешли в торговую часть города. От всего маньчжурского воинства и крепости остались лишь командующий Гун, амбань Юань да небольшая группка офицеров и солдат.

В ото время из столицы снова прибыли гонцы, которые доставили новый приказ Ургинского правительства. Монгольские руководители, командующий Гомбосурэн-ван и министр Гургэджаб в кратчайший срок должны бы очистить Улясутай от маньчжурских войск и всех маньчжурских чиновников. Далее предлагалось на девятый день новолуния одиннадцатого месяца в час Лошади устроить церемонию по случаю возведения богдо-гзгэна на престол Монголии.