Бямбын Ринчен - Заря над степью

— Э, да он точь-в-точь Джагармижид-хан [125] Джагармижид-хан — былинный герой. , у которого рот был величиной с овраг!

насмешливо пропел слова известного сказания здоровенный солдат и, обхватив Ширчина сильными, точно железные клещи, руками, как младенца, легко снял с коня.

Ширчин вспыхнул, точно огонь, коснувшийся сухой хвои. Он вспомнил борцовский прием, которому его научил еще Батбаяр, в одно мгновение подмял здоровяка и уселся на него верхом.

Солдаты хохотали. Поверженный верзила беспомощно задрыгал ногами и, сверкая ослепительно белыми зубами, захлебываясь от смеха, крикнул:

— Сдаюсь!

Его полное лицо дышало таким добродушием, что на него невозможно было долго сердиться, и Ширчин отпустил его.

— Смотри-ка, знать, недаром говорят: молодой пес зубаст, а молодой парень удал. Возьмите этого героя в свою палатку. Место у вас небось найдется, — предложил Шамба старому седому солдату, вышедшему из маленькой палатки, которая обычно использовалась для гостей.

— Ну, ясное дело, найдется. Ты, сынок, не сердись на этих ребят. Делать им нечего, вот они и бесятся от скуки. Ну заходи, давай пить чай. Только знай, что еда у нас скудная. Вот возьмем Улясутай, тогда заживем. Должно быть, от сиротской доли в армию голым пошел? — спрашивал Ширчина словоохотливый солдат.

Пока они шли в палатку, он рассказал ему о лагерных порядках, о командире десятка Шамбе, который раньше был шаманом, и о солдатах, которых юноша только что видел.

От этого старика Ширчин узнал, что наступление на Улясутай отложено до благоприятного дня, который должен быть предсказан астрологами. А пока военных учений не проводится, солдаты вооружены плохо. Правда, полковник Джамсаранджаб носит маузер в деревянной кобуре, отделанной серебром, по у командиров десятков есть только шашки, китайские мечи или немецкие кинжальные штыки. Некоторые солдаты вооружены кремневками, китайскими ружьями старого прусского образца. У большинства же, кроме кнутов и монгольских ножей, вообще ничего нет. Благоприятный день, по предсказанию астрологов, наступает послезавтра. В ожидании этого дня каждый проводит время как может: одни шатаются в окрестных аилах, другие бродят как неприкаянные от палатки к палатке, третьи днем отсыпаются, а ночью тайком исчезают куда-то.

Ширчину впервые в жизни довелось наблюдать такое сборище самых разных людей. Он с интересом присматривался, жадно слушая все, что говорили вокруг. Вот командир десятка Шамба поменялся с солдатом седлами. В палатке он положил седло передней лукой к северу, сделал из теста четыре чашечки, наполнил их маслом и зажег перед седлом четыре лампадки и четыре курительные свечи. Потом встал на колени, открыл какую-то небольшую книжечку и, привязав к седлу бабку, речитативом начал читать молитву освящения тороков:

В одной из палаток старый солдат рассказывал собравшимся у очага товарищам разные побасенки. Он говорил, будто бы у подруги хутухты есть два ящика чудодейственных иголок, которые могут превращаться в непобедимых железных солдат.

— Рассказывают, что иголки те по ночам тихо звенят, переговариваются на своем языке: скоро, мол, гэгэн выпустит нас из ящика и пошлет против черномундирных китайских солдат, скоро ли мы разгромим их?

— А кто это слышал? — спросил Ширчин.

— Кто слышал? Люди слышали! — тоном, не терпящим возражений, отрезал солдат и продолжал: — Говорят, что ящик с железными солдатами есть, и у Югодзыр-хутухты. И, когда придет время, они выйдут защищать свою родную землю, — убежденно закончил солдат.

Его поддержал рябой боец. Он рассказал, как один из послушников Югодзыр-хутухты, воспользовавшись отсутствием своего учителя, открыл его ящик. Иголки рассыпались по земле и превратились в маленьких железных солдат. Тоненькими голосами они спросили: "Куда идти? На кого нападать?" И пока растерявшийся послушник глазел на них, солдат становилось все больше и больше. Послушник в испуге закричал: "Он вы, идите обратно в ящик!" Но железные солдатики построились в десятки и превратились в настоящих больших солдат. Тут, к счастью, вернулся учитель и загнал их обратно. Если бы он вовремя не появился, могла бы приключиться большая беда.