Бямбын Ринчен - Заря над степью

Как только паланкин богдо приблизился к Желтому дворцу, грянула музыка — это заиграли выстроившиеся здесь флейтисты. Чиновники, низко кланяясь, передали в дар богдо от имени хошунов и сеймов "девять белых" — восемь коней и одного верблюда, в знак признания богдо главой государства. Шеи животных были обвязаны красными, желтыми, белыми и синими хадаками, соболями и всевозможными украшениями.

Во время церемонии позади ванов, гунов, хамб и прочей знати у ворот Желтого дворца стояли несколько особняком три человека. От чиновной знати они отличались тем, что у них ни на головных уборах, ни на жилетах поверх дэлов не было никаких знаков отличия. Не было у них в руках и четок — неизменной принадлежности высших лам. В одном из них мы без труда узнали бы нашего старого знакомого — богача Лодоя, двое других — Буянт и Хишит — были крупные китайские купцы, которые поставляли товары самому богдо и его казне.

Лодой, как мы знаем, был тонкий пройдоха. Пронюхав, что Сайн-нойон-хан ищет белого верблюда в подарок богдо, он выбрал у себя в табунах лучшего верблюда и приподнёс его хану вместе с серебряными удилами.

Сайн-нойон-хан оценил усердие Лодоя по достоинству. Он включил богача в число представителей аймака, которые должны были приветствовать богдо.

Богдо вошел в обтянутую снаружи желтым шелком тридцатигранную юрту, здесь была его официальная резиденция. Лодой был доволен, он чувствовал себя на седьмом небе. Еще бы! Он удостоился чести присутствовать на молебне вместе с министрами, с самой родовитой и чиновной знатью. И он думал про себя: "Мне сегодня посчастливилось лицезреть богдо-гэгэна в награду за благодеяния, на которые я никогда не скупился".

Приближался час возведения Джавдзандамбы-хутухты на престол хана Монголии. Час этот как самый благоприятный был указан лучшими астрологами Урги. Наконец прогремел пушечный салют. Настал момент церемонии.

У входа в юрту стояли два стража, которые зорко следили за порядком. Лодоя и китайских купцов они впустили последними. Войдя в юрту, Лодой послушно встал на указанное ему место и огляделся. Роскошь внутреннего убранства поразила его. Для хутухты, его супруги, для ханов, нойонов и высших лам были приготовлены кресла.

Кресла хутухты и ханши, украшенные тончайшей резьбой работы лучших монгольских мастеров, выделились богатством отделки.

Лама-церемониймейстер громко объявил о начале церемонии. Согласно исконной традиции, установленной великими монгольскими ханами, Сайн-нойон-хан Намнансурэн сначала произнес молитву, а затем огласил юрол [122] Юрол — доброе пожелание, напутствие. по случаю возведения хана и ханши на трон:

Во время чтения юрола Лодой с благоговением и надеждой взирал на важные красные лица нойонов и высших лам, облаченных в парчовые одежды. "Не так уж часто приходится стоять вот так, совсем рядом, с людьми небесного происхождения, с нойонами, ханами и высшими ламами", — думал он. Лодой пристально всматривался в каждое лицо, словно решил запомнить их на всю жизнь. Он благодарил судьбу за то, что она послала ему такой дар — своими глазами ему посчастливилось увидеть возведение богдо на ханский трон. Простому смертному и не приснится такая удача! Эта мысль даже растрогала Лодоя. Молитвенно сложив ладони, он внимательно рассматривал внутреннее убранство ханской резиденции.