Бямбын Ринчен - Заря над степью

— Старая пословица гласит: богатырь силен телом, а воин — смекалкой. И вот верно. А смекалка со знаниями приходит. Теперь нам ясно, почему офицеры не хотят учить нас грамоте.

— Хороший конь прыгает высоко, умный человек достигает цели. Мы все должны быть такими, как Сухэ.

— Справедливый и смелый человек Сухэ! Из него хороший бы командир вышел. В глазах у него огонь, лицо как у батора — настоящий воин! — восхищались старые солдаты.

С той поры Ширчин, встречаясь с высоким и строгим Сухо, старался выказать ему глубокое уважение.

Офицеры чувствовали, что Сухо как магнит притягивает к себе сердца солдат, выделяясь среди них природным умом, знаниями, дисциплинированностью и храбростью. Они задумали склонить этого человека на свою сторону. Освобождали его от несения караульной службы, от нарядов на работу, выдавали ему награды и вообще делали всяческие поблажки. Но скоро им пришлось убедиться, что этот неразговорчивый воин неподкупен, и они оставили попытки подкупить его.

Собутыльник Шойва, казачий офицер из бурят, Ма-даев, в тот же вечер, как только Шойв вышел из-под ареста, предложил выпить по этому случаю. Выпили немало и вина и китайской водки. Вино сделало свое дело. Вскоре языки развязались. Мешая русские слова с монгольскими, Мадаев ругал Шойва:

— Трусливая собака! Ты забыл поговорку: лучше кость свою сломать, чем честь. Так опозориться! И перед кем? Перед солдатами! Так опозорить свое кочевье! Неужели ты не мог проучить эту чернь, не мог показать, как надо почитать своих командиров? До чего докатился! Подумаешь, событие — хватил по башке какого-то ишака! И за это на гауптвахту? Можно подумать, что это впервые с ними случилось.

— Пьян я был, потому так и вышло. Этот прохвост Васильев выслуживается перед солдатами, хочет казаться справедливым. В самом деле, что тут особенного? Ну разбил башку одному скоту. Ведь не подох же он! Раздули дело на весь гарнизон.

Обдав Шойва сивушным перегаром, Мадаев угрожающе произнес:

— Ну ладно! Уж я им покажу, как надо почитать своих командиров. Вот посмотришь.

И в конце последнего весеннего месяца все стали свидетелями нового издевательства.

Полк был на стрельбище. И Мадаев и Шойв находились тут.

И вот Мадаев ни с того ни с сего начал придираться к солдату пулеметного взвода Дашзэгнэ за якобы плохо вычищенную винтовку. Он заорал на него, а затем с размаха ударил его тупой стороной шашки. Острие шашки прорезало одежду и задело спину солдата. Солдат, застонав от боли, упал.

По рядам прошел гул. Послышались возгласы.

— Что же это такое, товарищи? Это ведь не ивовая лоза для рубки, ото ведь человек!

— Кто это сказал? Может быть, тоже жалобу подашь? А ну, выходи вперед! — скомандовал Мадаев, вкладывая шашку в ножны.

— Я подам!

— И я!

— И мы тоже! — сказали еще три солдата и во главе с Сухо шагнули вперед.

— Тэк-с! Это что же, бунт? Против офицеров? — произнес Шойв со злорадством.

— Никак нет! Мы не против офицеров, мы против произвола. Мы не можем больше терпеть такое бесчеловечное обращение.

— Значит, вы протестуете? Смотрите, какие важные персоны! Выступают в защиту, так сказать, прав человека… Командир десятка! А ну, немедленно отобрать у них оружие и отправить к начальнику гарнизона! Пусть всыплет им бандзой, чтобы впредь неповадно было бунтовать.

— Мы выступаем не против офицеров, а против издевательств, — стояли на своем солдаты.

— Молчать! — во всю глотку заорал Шойв и повернулся к командиру десятка.

— А ты, паршивый пес, поворачивайся попроворней!

Командир десятка отобрал у арестованных солдат оружие и приказал под конвоем увести их в казармы.

Кто-то из строя крикнул:

— Солдаты! Наших товарищей хотят наказать за правду, за то, что они выступили против произвола. Мы с ними заодно. Если хотят наказать их, пусть наказывают всех!

— Правильно! Первый и второй эскадрон, присоединяйтесь к нам! — зашумели солдаты.

— Если хотят наказать наших товарищей, пусть наказывают всех! — И бойцы, вскинув винтовки на плечи, побежали к казармам вслед за арестованными.

Офицеры испугались не на шутку. Придерживая сабли и подолы длинных шинелей, они пустились за солдатами.

— Стойте! Мы отпустим арестованных! Мы отменим наказание! — кричали они вслед солдатам.

Мадаеву и Шойву пришлось освободить Сухэ и его товарищей, более того, они дали обещание отменить наказание и впредь не допускать никаких издевательств.

— Мы погорячились немного, — заискивающим тоном уговаривали солдат напуганные офицеры. — Вы не думай те, что мы хотим вам зла, мы ведь хотим, чтобы из вас вышли хорошие бойцы. Ну хватит, давайте продолжать занятия.