Гусейн Наджафов - Лодки уходят в шторм

— Члена ЦК?

— Да, и члена Военно-революционного штаба. Тоже из "гумметистов", капитаном плавал на Каспии. В ночь на двадцать третье марта полицейские зверски убили его. Весь пролетариат Баку шел за его гробом, когда хоронили.

— Что же теперь будет?

— Потери большие, трудности неимоверные, — признал Лукьяненко. — Но штаб продолжает действовать. Председательствует Мирза Давуд. И Гамид Султанов активно сотрудничает. Так что продолжаем вооружать рабочих, создавать боевые дружины, отряды кавалеристов, пулеметчиков, подрывников. Специальные отряды охраняют промыслы… Вот такие дела, Иосиф, — закончил Лукьяненко свой невеселый рассказ. — Завтра я должен повидаться кое с кем, скажу и о тебе. Ты где остановился?

— Есть тут земляки…

— Пойдем ко мне, у меня поживешь.

— Спасибо, Толя, не беспокойся об этом.

— Нечего, нечего! — настоял Лукьяненко и интригующе добавил: — Познакомлю тебя с одним интересным человеком. Обрадуешься. Ну ладно, мне сейчас надо идти в порт. А ты никуда не уходи, сиди здесь. Ягуб покормит тебя. Вернусь, вместе пойдем.

Вернулся Лукьяненко не скоро, перед самым закрытием лавки.

Шли через центр города, но Молоканской улице. Проходи мимо театра "Поль-Мель", Пономарев невольно обратил внимание, что афиши спектакля с запомнившимся ему названием "Большевичка, или Тайна запломбированного вагона" уже нет. Спросил об этом Лукьяненко.

— Конфуз получился, — ответил он. — Выяснилось, что этот бред сочинил не "американец мистер Мен", его состряпали двое ловких дельцов из театра, чтобы обстричь доверчивых обывателей.

Лукьяненко снимал квартиру в районе Кубинки. Вдоль немощеных улиц с непросыхающей зловонной грязью тесно лепились приземистые домишки с маленькими, темными дворами. По улицам бегали босоногие ребятишки, запускавшие бумажных змеев, важно ступали навьюченные верблюды, бойко семенили ослики с тяжелой поклажей, на углу гудела жаровня продавца каштанов, прямо на тротуаре, облепленные мухами, пылились лотки халвачи с ореховой и кунжутовой халвой. Подозрительные личности останавливали каждого нового в этих местах человека, предлагая ему контрабандные товары.

В полутемной комнате, куда Лукьяненко ввел Пономарева, навстречу ему с лежанки поднялся невысокий плотный человек с окладистой красновато-рыжей от хны бородой, похожий в своих рубищах на дервиша.

— Салам, Иосиф, — улыбаясь, обнял он Пономарева. — Не узнал? Ай дад-бидад Ардебиль!

— Бахрам?! — Пономарев, отстранясь, стал разглядывать его. — Живой! Вот радость-то какая! Мы-то думали…

— Бахрам чудом спасся, — сказал Лукьяненко. — Расскажи, расскажи ему, Бахрам. А я помозгую, чем вас покормить.

— Что рассказывать? Когда англичане напали, мы ушли кто куда. В лесу мне встретился хороший перс, пожил я у него в селе, потом отправился в город Мешедесер. Там меня схватили ажаны, привели к своему начальнику. Ну, я стал заливать, что я купец Кяблеи Дадаш из Тавриза — там на самом деле есть такой купец, — что меня в Бендер-Гязе ограбили большевики. Конечно, рисковал сильно: а вдруг начальник знает Кяблеи Дадаша? Но мне повезло, начальник поверил. В Тавриз я не пошел. Подался в горы, пешком от села к селу, добрался сюда…

Вернулся Лукьяненко с горячим чуреком, зеленью, сыром.

— Ну вот, сейчас заварим чаек…

— Позволь, я заварю.

— А, ну да, пожалуйста, Бахрам. — Лукьяненко вспомнил, что Агаев любил и умел заваривать отличный чай.

— Ну, а что в Ленкорани? — спросил он.

— Многие в тюрьме. И все же работаем, набираем силы. Приедешь, сам увидишь, — ответил Пономарев.

— Не придется приехать, — покачал головой Агаев. — Бакинский комитет посылает меня в Армению. Большевики Эривани попросили. А ты когда возвращаешься в Ленкорань?

— Да вот как закончу дела, — ответил Пономарев, посмотрев на Лукьяненко.

— Завтра, завтра решим, — уверенно обещал тот.

До позднего вечера беседовали друзья, вспомнили героические дни Муганской Советской Республики, Тимофея Ульянцева, Ивана Коломийцева, всех, кто отдал жизнь за революцию…

Пономарев встретился с членами ЦК только на пятый день своего пребывания в Баку. Лукьяненко повел его в старую часть города, в тихий Шахский переулок. Пересекли двор частного дома и из длинной галереи вошли в просторную комнату с тремя окнами, выходящими на крышу соседнего дома, — в любую минуту можно выскочить и скрыться. Сейчас ставни были прикрыты, комната освещалась тусклой электрической лампочкой. За обеденным столом сидели трое: председатель ЦК Компартии Азербайджана Мирза Давуд Гусейнов и члены ЦК, член парламента Али Гейдар Караев и член Центрального военно-революционного штаба Гамид Султанов.