Винцас Миколайтис-Путинас - Повстанцы

Пан Скродский раздумывает о своем видении.

— Неужели я спал? Сон или просто кошмар?.. В этом что-то пророческое…

Да, он бредил галицийской бойней. Ему хорошо известны те страшные события. Это произошло ровно пятнадцать лет назад.

— Слишком много выпил на ночь венгерского. Тяжелое вино! От тоге и мерещатся всякие ужасы. Э, плевать мне на хлопов!.. Здесь не Галиция. Царская власть не допустит, — успокаивает себя пан.

Выпрямившись, потягивается, проходит по комнате, поправляет портьеру, ложится на правый бок и вскоре засыпает.

Наутро, пока пан еще почивал, управитель Пшемыцкий, сопровождаемый работником Рубикисом, по прозвищу Рыжий, осматривал хлева, гумна, сеновалы и прочие хозяйственные постройки. За зиму во всяких закутках набралось много хлама, который до начала страды нужно уничтожить, убрать или сложить.

Зайдя за сеновал, они очутились у навеса в самом отдаленном и запущенном углу поместья. Навес зарос лозой, терновником, орешником, можжевельником. Прошлогодние стебли чертополоха, полыни, купыря, конской капусты торчали, извивались на дорожках, и поэтому место казалось еще мрачнее.

Оба остановились возле четырех корыт странного вила. Вырубленные из толстых бревен, корыта были длиннее человеческого роста. С одного конца по обеим сторонам прикреплены две подтужины, на другом конце в двух пядях от края обе стороны выдолблены, и опять сбоку путы. Из-за этого корыта похожи на кресты.

Подойдя поближе, управитель толкнул ногой одно из них — надтреснутое.

— Это почини, Рубикис, — обратился он к работнику. — Тут немного и нужно. Прибьешь с концов по дощечке, и будет держаться.

Работник тупо и равнодушно оглядел поврежденное корыто, махнул рукой и сплюнул:

— Стоит ли, пан? Хватит и трех.

— Лучше чтоб четыре, — настаивал управитель. — В этом году много работы предстоит. Увидишь, как все село сюда пригоним! По четыре сразу — дело быстрее пойдет и крика поменьше.

— Уж я один не управлюсь, пан, — криво осклабившись, сострил Рубикис. — Придется пану мне помогать.

Управитель вознегодовал:

— За подобные слова, дуралей, приказать бы тебя самого растянуть в корыте и выпороть до крови!

Управляющий — шляхтич. Он охотно попотчует крепостного плеткой, отвесит оплеуху, толкнет ногой, но пороть в корыте — это работа для палача, пожалуй, еще для войта или десятского, но не для него, пана Пшемыцкого, не для его шляхетского гонора!

Рыжий не очень разбирается в этих гонорах. Управитель — начальник, почему ж ему людей не пороть? Лучше всего бы сечь самому пану Скродскому! Рыжий удовлетворен и даже гордится своими обязанностями кнутобойца поместья. Раз ему поручено сечь — стало быть, и он начальник, пан.

В этой округе Рыжий — чужак. Прошлой весной забрел неведомо откуда, ничего о себе не рассказывает. Одни предполагают, что он беглый солдат, другие — что какой-нибудь вор, грабитель или убийца. Достаточно на него взглянуть, и сразу подумаешь: вот отличный палач! Кнутобойца в поместье тогда не было, все избегали этой работы, а кого заставляли, тот бил жалостливо, легкой рукой. Такая порка особенно не пугала. Рубикис-Рыжий отличился с первого раза. Те, кого он порол, орали, выли и хрипели, как поросята под ножом. С тех пор и был устроен этот отдаленный навес.

Осмотр закончен. Три корыта оказались в исправности. Только не заменить ли подтужины ремнями с застежками, как в поместье Калнаберже? Тогда сподручнее работать.

Рубикис снова махнул рукой и сплюнул:

— Можно, пан, и ремнями. Крепче. Путы иногда слабину дают, загнивают. Порешь крепкого мужика — он натужится и раздерет.

Управитель поморщился и тут же забраковал собственное предложение:

— Так-то так… Но где теперь достать такие ремни? И расходы лишние. Э, сойдут и путы. А тут что? Мыши прогрызли? — заинтересовался пан Пшемыцкий, заметив в одном корыте словно выскобленный угол.

Рыжий снова осклабился, и в его глазах впервые сверкнули огоньки.

— Не мыши. Это та девка выгрызла, которая потом в колодец кинулась. Стерва!..

Управитель поспешно отвернулся и провел рукой по лицу. Отвратительные воспоминания!.. Конечно, Рубикис имеет в виду Евуте Багдонайте из Карклишкес. Девка утопилась. А на ней еще хотел жениться Пранайтис. Эх, эта необузданность пана Скродского!.. Врагов себе плодит из-за девок. После того отвратительного случая ксендз Мацкявичюс закатил такую проповедь, призывая мщение небес, что весь костел распустил нюни, а некоторые помещики, вроде хлопоманов Сурвилы и Шилингаса, даже прекратили со Скродским соседские отношения. А Пранайтис! В такие беспокойные времена этот головорез еще бог весть что натворит с отчаяния! Эх, нехорошо поступает пан Скродский, неразумно…