Винцас Миколайтис-Путинас - Повстанцы

Пока деревенские топтались на поляне, паны удалились на лужайку, где на мураве раскинулись белые скатерти с закуской и бутылками вина. Началось поглощение съестного — время обеденное, у всех разыгрался аппетит. Но немало было и таких, особенно из барщинных крестьян, прибывших сюда по панскому приказу, которые в худой одежке робко жались поодаль, под деревьями, и молча глядели на шумных едоков, кое-кто жевал вытащенный из кармана сухой хлеб или ломтик сушеного сыра.

Вскоре с яствами покончили. Все больше людей собиралось на поляне, нетерпеливо поглядывая на музыкантов, рассевшихся на бревнах с инструментами в руках.

Вдруг кто-то, указывая кверху рукой, закричал "Виват!" На краю поляны, на самой высокой сосне, ярко озаренное солнцем, затрепетало малиновое знамя с белыми эмблемами витязя и орла. Тысячи "Виват!" разнеслись по лесу, сотни рук размахивали платочками, приветствуя символ национальной славы.

В ту же минуту музыка грянула танец "суктинис". Всколыхнулась, закипела вся поляна. Молодые панычи подхватывали сельских девушек, а парни, что посмелее, кинулись к одетым по-деревенски барыням и барышням. Минуту спустя пустились парами даже и робкие барщин-ники, ободренные общим воодушевлением.

У Пятраса Бальсиса была единственная мысль — отыскать Катре. Он обошел всю поляну, вертелся возле столов, но нигде не увидел ни Катре, ни Ядвиги Скродской, ни кого-либо еще из багинского поместья. Наконец заметил кучера Пранцишкуса, который прислонился к сосне и мрачно разглядывал человеческий муравейник.

Когда Пятрас его окликнул, Пранцишкус немного оживился.

— По крайности, один свой человек отыскался, — сказал он, здороваясь. — А я уж думал, не влип ли ты.

— Ничего, живу спокойно. Ищейки Скродского так далеко не разнюхают.

— Не идешь с барынями плясать? — подтрунивал Пранцишкус.

— Тебе-то понятно, к чему это все? Коли разумеешь, так скажи и мне.

Пранцишкус пренебрежительно повел плечами:

— И мне невдомек. Говорят, какую-то унию поминают. Дескать, теперь мы все — паны и мужики — будем равными. Ровней станем, как за панов головы сложим.

— Мацкявичюс говорит: коли жизнь отдавать, так уж за себя и за свою землю.

— За это мы бы на смерть пошли и без ихних яств и питий.

— Но скажи, Пранцишкус, — переменил разговор Пятрас, — где Катре? Может, приехала?

— Здесь, — кратко ответил возница.

— А как ей в поместье?..

— Вроде ничего. Часто ее вижу. Не жаловалась. Дочка пана приехала, отца взнуздала.

О многом хотел расспросить Пятрас, но в это время взвилось знамя, и снова заиграли суктинис.

Пятрас глянул налево и увидел, как господа — мужчины и женщины — устремились с лужайки на поляну. Вслед за ними, сопровождаемые каким-то панычом, бежали Ядвига Скродская и Катрите. У Пятраса даже сердце замерло. Он кинулся вперед, но какой-то пан перехватил улыбающуюся Катрите, и оба закружились в бурной пляске.

Пятрас побледнел, остановился и, провожая их глазами, процедил, стиснув зубы:

— Помещичья шкура!..

Но тут к нему подскочила Ядвига. Поблескивая глазами, склонив головку на плечо, капризно спросила:

— Вы сегодня со мной не потанцуете?

И вдруг непонятная одурь замутила голову Пятрасу. Схватив Скродскую за талию, он, как вихрь, метнулся на поляну. Чуть не сбив с ног попавшуюся по дороге пару, он очутился с панной посредине площадки. Вертел ее, поднимал и бросал, как перышко, сам не зная — зачем. То ли потому, что держит в объятиях дочь своего заклятого врага и может швырять ее, как щепку. То ли потому, что этим неистовством хочет отомстить Катре. А на деле у него не было ни мыслей, ни желаний, только накопившаяся за долгое время душевная боль кипела и прорывалась в этом бешеном танце.

Ядвиге сначала пришлась по душе такая страстность молодого и сильного парня. Сжатая его крепкими руками, она кружилась, еле прикасаясь к земле, едва переводя дыхание. Но вскоре силы стали иссякать. Пробовала сказать, что устала и хочет отдохнуть, но он не слышал или не обращал внимания. Заглянув Пятрасу в лицо, Ядвига встретила такой мрачный взгляд, такое жестокое и упрямое выражение, что чуть не обмерла от страха. Сколько времени он швырял ее в толпе танцоров, она уже не давала себе отчета. Когда усталые музыканты прекратили игру, Пятрас оставил ее на краю поляны. Двое подоспевших панов подхватили еле живую панну и взяли ее под свое попечение.

Пятрас вернулся к Пранцишкусу и нашел там еще несколько незнакомых мужчин и шляхтича Дымшу, который о чем-то оживленно толковал. Но Пятрас не прислушивался. Сел на землю, откинулся к сосне и так и остался сидеть, ничего не видя перед собой.