Винцас Миколайтис-Путинас - Повстанцы

А Катре, будто угадывая его мысли, все расспрашивала со скрытой печалью:

— А девушки там красивые? Пышно наряжаются?

— Да, Катрите. Нарядно одеваются, в кожаных туфельках в костел ездят, повязываются шелковыми косынками, на шее носят янтари. Тяжелую работу не делают — на то у них работницы.

Тяжко вздохнула Катрите, вспомнив свое житье у сурового и бедного отца. И даже усомнилась:

— Никак сказку мне рассказываешь, Петрялис, про царевен-королевен, не про деревенских девушек.

И, словно откликаясь на их разговор, с той стороны поляны прозвучала песня:

— Адомелис! — подумал, прислушавшись, Пятрас. — Этот всегда отгадает, что и когда запеть.

А песня продолжалась:

Катре несмело положила руку на жесткую ладонь Пятраса:

— Может, нехорошо, что ты меня полюбил, Петрялис. Приглянулся бы какой-нибудь дочке королевского богатея. Был бы ты счастлив, славно поживал, по высоким светлицам хаживал.

И песня повторяла ее слова:

Но Пятрас крепко стиснул пальцы Катре:

— Не надо мне, Катрите, никаких королевских девушек, ни светелок, ни клетей. Ты мне дороже всякого богатства. Чтоб только никто тебя не отнял. Проживем мы счастливо и без большого богатства.

А молодежь на той стороне поляны распевала:

Надвигался вечер. Солнца уже не было видно, низкие серые тучи затянули небо. Дул свежий ветер, шумел лес. Погода портилась, собирался дождь. Поляна быстро пустела.

— Будь здоров, Петрялис, — Катрите подняла на него свои синие глаза. — Обо мне дурного не думай. Я — сильная, за себя постою. А ты остерегайся! Паненка говорит, осенью сможем повенчаться. Но она уж, верно, меня хватилась.

Действительно, Агота и Пранцишкус искали Катре и, увидев ее, поспешили навстречу.

На опушке их нетерпеливо поджидала панна Ядвига.

— Ах, куда ты исчезла, Катрите? — встретила ее укоризненно, но не сердито. — Мы уже боялись, как бы на тебя волки не напали.

Но, поглядев на Пятраса, все поняла.

— Это твой жених, Катрите? Пятрас Бальсис, не так ли?.. Поздравляю!.. Мы уже знакомы, правда? О, посмотрели бы вы, как он меня кружил! Первый раз в жизни попался мне такой замечательный танцор!

Пятрас в замешательстве не знал, как выгородить себя, но обрадовался, что паненка не сердится.

А Ядвига, в отличном настроении от удавшегося праздника, щебетала:

— Нет, и не оправдывайтесь! Знаю всю историю вашей любви. Ну, если так, то уж добьюсь, чтобы еще этой осенью вы сыграли свадьбу. Тогда Пятрасу придется со мной еще раз так сплясать. А сейчас — домой!

Низко кланялся Пятрас панне Ядвиге, а Катре тянулась поцеловать ей руку. Но Ядвига не дала, только крепко пожала руку Пятрасу и направилась к карете, где их поджидал Пранцишкус.

Пятрас простился с Катрите. Невдалеке заметил спешившего к нему Адомелиса.

Люди быстро разошлись, рассеялись по дорогам, ведущим в город, в деревни, в ближние поместья. Кончилось великое братание дворян и простого люда.

Начальник паневежского гарнизона полковник Добровольский допрашивал своего лакея Мотеюса:

— Побывал там, Мотеюс?

— Побывал, господин полковник.

— И что же ты видел?

— Плохо дело, господин полковник. Они уж там все порешили, даже короля себе выбрали. Остается нам только подобру-поздорову убираться прочь.

Громко захохотал полковник:

— Что ж! Пойдем припадать к стопам его величества короля паневежского.

Злополучный "король"! Когда эта славная молодежь подкидывала его в воздух с тысячеустым грохотом "Виват!", мог ли он предположить, что через два года на каунасском экзекуционном плацу рухнет под пулями в белой рубахе смертника, как офицер, нарушивший присягу, и участник мятежа против его императорского величества!