Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

— На Даниила! — прошептал потрясённый Александр.

«Не-хо-ро-шо... Не-хо-ро-шо...» — подымаясь ввысь, далёким эхом прогудел Святослав.

— Куда ты, брат?! — закричал Александр.

«Он к предкам, он к предкам!..» — зарокотал кто-то невидимый из-за облаков.

И вдруг...

«Я дойду до последнего моря, и тогда вся Вселенная окажется под моею рукой!» — прогремело из поднебесья.

— Чингисхан!.. — застонал князь Александр и проснулся. Полная луна смотрела через окно прямо в глаза. В постельной было видно как днём. Скоро князь опять задремал и — снова виденье. Ярко-зелёное поле, усыпанное цветами, по которому на огромном белом коне скачет великан-витязь. И — голос, подобный грому:

«Эй, князь! Я — князь Александр Невский. Ты, говорят, хочешь поклониться поганым?»

— Но ты же сам кланялся царю Батыге! — обиделся Александр. — И не кланяться я собираюсь, а еду на переговоры!

«На переговоры?.. — прогудел призрак. — На переговоры и я ездил к Батыге. На переговоры иди!..» — И исчез.

Александр Иванович открыл глаза. Светало, с улицы доносился топот копыт коней и крики людей.

— Проспал?! — вскочил с постели князь и закричал: — Бездельники! Почему не разбудили?!

В дверь заглянул холоп:

— Семён Андреевич не велел. Сказал: «Пускай князь поспит, ему предстоит трудный день».

Александр быстро оделся, помолился Богу, позавтракал и вышел на крыльцо. Его ждали дружинники во главе с Андреем Кавыршей. Перед отбытием отец Максим благословил князя и воинов.

Тысячник Харалдай со свитой уже собирались уезжать с условленного места, когда увидели русских: высоких как на подбор, белокурых, светлоглазых витязей и красивого, статного, хотя и не по годам убелённого сединами князя.

— Приветствую тебя, князь Липецкий! — торжественно поднял правую руку Харалдай.

— Здрав будь и ты, воевода Харалдай, — приветливо ответил князь. — Весьма наслышан о достоинствах твоих и рад буду выслушать уже из твоих уст, богатырь, речи благородные. Хочу я изведать мысли твои настоящие, а не чужим языком воспроизведённые. Ты уж не обижайся, воевода, но мы все говорим иногда не то, о чём думаем.

— Да мысли мои, князь, сродни делам моим, — прищурился Харалдай. — И нет ничего благостней для истинного христианина, чем жить в дружбе и верности с такими же христианами, как он сам.

— Добро глаголит брат мой во Христе, — удерживая своего могучего жеребца, удовлетворённо кивнул Александр. — Но что же хочет предложить воевода для меньшего пролития крови христианской?

— Ты уже, наверное, знаешь, князь, что меня предал Олег Воргольский, — нахмурился Харалдай. — И поэтому я предлагаю объединить наши усилия, чтобы покончить с этим выродком раз и навсегда.

— А потом и со мною? — пристально посмотрел на тысячника князь. — Извини, но уж я-то ваши повадки знаю.

— Слышал я подобное от твоего боярина, — спокойно сказал Харалдай. — И я и тебе, князь, напомню, что являюсь христианином, целую крест и могу в вашем православном храме перед иконой Спасителя и Пресвятой Богородицы поклясться в верности своих слов.

В моём отряде, повторяю, много христиан. Есть, правда, и язычники, и буддисты, и магометане, но никто из них не нарушит данного мной слова. Я всё сказал. Выбирай, князь, войну или мир. Если выберешь войну, приходи завтра сюда с дружиной сражаться. Если мир, то будем вместе действовать против супостата Олега.

— Хорошо. Надеюсь, что ты искренен, тысячник, — улыбнулся Александр. — Только не пойму вот, как вы, татарские воины, здесь без грабежа обитать собираетесь? Вам же кормиться надо.

— Твоё княжество мы грабить не будем, не бойся, — заверил Харалдай. — Сегодня же, если договоримся, мои бахадуры уйдут под Воргол. Пускай их кормит князь Олег! — И громко рассмеялся: — Он нас в гости звал, он пусть и угощает!

— Так ты здесь никак кочевать собрался?

— Нет, князь. Я отправил в Орду послание. Недели через три гонец привезёт ответ хана. Если Телебуга мой план одобрит, начнём действовать.

— А если не одобрит?

Харалдай пожал плечами:

— А не одобрит, приеду к тебе в гости. Сходим в баню, в церковь...

— В баню? — вытаращил глаза князь, знавший неприязнь татар к русской бане.

— Но я же говорил, что долго жил на Руси.

— А-а-а... Ну-ну.

— Так вот. Попаримся, помолимся, а после решим, что и как делать.

Солнце уже стояло в вышине зимнего небосвода, когда князь и тысячник закончили беседу. Мороз сдал, ветер почти стих, дышалось легко и свободно.