Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

— Ты христианин?

— Да. Ранше несториана, много монгол — несториана, тепер православная крестил... Ладна, хватит болтала, за дорога смотрел нада. Поехал в уст Сосна, там поглядет будем, тут нет никакая враг...

Дозорные подстегнули коней и от острой луки Дона направились к устью Сосны. Миновали пепелище Ахматовой слободы, Тешев лес и оказались на левом берегу Дона напротив места впадения Сосны. Осмотрели всё вокруг — никого.

— Тихо, — вздохнул Епифан. — Пора бы и потрапезовать.

— Молч! — шикнул на него Кезинер и, сняв шапку, прислушался.

— Да вроде ничего не слыхать, — пожал плечами Аристарх.

— Молч! — опять цыкнул Кезинер. — Конь скачет дорога Пронска. В наша сторона. Пырай, быстра Дон перехватай, а мы тута ловим...

Кезинер снял с седла аркан, Пыряй ускакал назад к берегу Дона, а Аристарх с Епифаном спрятались в кустах по обе стороны дороги. Сам Кезинер остался на дороге, и скоро на ней показался одинокий всадник. Он всё время оглядывался, видимо опасаясь погони, и совершенно не мог предположить, что опасность впереди, а когда увидел её, было уже поздно. В воздухе просвистел аркан, и всадник кувырком покатился по снегу. Он не успел даже вскрикнуть, как на него навалился Епифан. Подбежал Кезинер, и пленника скрутили по рукам и ногам, в рот засунули тряпку. Аристарх же поймал за узду перепуганного коня.

— Хорош добыч! — довольно усмехнулся Кезинер.

Пленник сначала мычал, брыкался, но скоро угомонился.

— Знаешь его? — спросил Аристарха Епифан.

— Лицо вроде знакомое, но... Нет, не припоминаю. Может, пронский бирич?

— Пырай все казмака знал. Можа, эта врага, — заявил Кезинер.

Скоро на шум прискакал Пыряй и, бросив взгляд на полонённого, сразу же сказал:

— Савелий, казак.

— Наша?

Пыряй пожал плечами:

— Да теперь уж не знаю, наш али татарский. Но в лагере у нас казаковал, это точно.

— А вдруг его кн... атаман Даниил куда послал? — почесал затылок Епифан.

— Атамана сказала всех по дорога забирала и к нему! — отрезал Кезинер. — Епифана, лажи его на кон и поехала лагер. Тама с нима атамана говорила будет, а мы свой дела сделала...

Епифан перевалил Савелия через седло его же собственного коня, привязал покрепче и потрусил в лагерь.

А Кезинер с Аристархом и Пыряем остались нести дозорную службу дальше.

— Принимай добычу! — крикнул Епифан, въезжая в лагерь.

— Где это ты его подцепил? — подошёл Тяпка.

— На дороге, вот где.

— Давай туда, — указал Тяпка на избу князя. — Кто таков? Наш?

— Пыряй говорит, наш, Савелием зовут.

— А ну-ка я сам отведу его, — стащил за ворот пленника с коня Тяпка, разрезал путы на ногах и вытянул кляп. — А ты поищи Руса. Топай, скотина! — треснул он по спине Савелия.

— Я не скотина, домой ехал детей повидать! — огрызнулся Савелий. — Я у Руса спросился!

— Топай-топай!..

Князь, не раздеваясь, отдыхал после обеденной трапезы на лавке. Шум в сенях и стук в дверь разбудили его. Даниил сел, протёр глаза и зевнул:

— Что стряслось, Кунамыч?

— Да вот ещё одного лазутчика споймали! — толкнул вперёд Савелия Тяпка.

— Не лазутчик я! — буркнул Савелий. — Домой ехал, родных проведать. Рус отпустил!

— Щас Рус придёт, и его спросим, — заверил Тяпка.

— Пришёл уже, — проворчал, появляясь в дверях, Рус. — Чево приключилось?

— Да лазутчика, говорят, поймали. — Даниил внимательно посмотрел на Савелия. — А я тебя в бью видел. Ты вроде верный казак...

— Верный, верный! — истово закрестился пленник.

— Рус, ты его в Елец отпускал? — нахмурился Тяпка.

— Какой Елец?! — удивился Рус. — Он сказал, что его слобода на реке Ранове.

— Так возле Рановы меня дозорные и схватили! — Савелий всхлипнул: — Жёнку хотел повидать, детишек...

— Что-то никак не пойму, — прищурился Тяпка. — Где это Кезинер шляется? Какая Ранова? Ему за дорогой на Елец следить велено. А Епифан где?

— Небось обратно уехал.

— Вернуть! — рявкнул Тяпка, и Рус в момент вылетел из избы, а Савелий, ошалело глядя то на Тяпку, то на князя, взмолился:

— Ну какой я лазутчик! Вы же видите, я казак...

— Скоро узнаем, что ты за казак, — жёстко отрезал Тяпка. — Эй, а чё в окошко уставился? Епифанова возвращенья боишься?

— Так где, говоришь, твой дом? — вмешался князь.

— Да на Ранове ж...

— А у нас ты зачем?

— Повоевать решил...

— Повоевать? Во какой воинственный! — усмехнулся Даниил. — А семью, значит, бросил?

— Дык хотел вот им кой-чего свезти...

— Погоди-погоди, мы ж в походе добычи не брали.