Рене Манзор - Апокриф. Давид из Назарета

И он припомнил все совершенные им низости, все измены.

Теперь ты знаешь, – пробормотал голос. – Ты знаешь, почему должен измениться.

– Но… я так много грешил, Господи… – захныкал он, ужасаясь своим поступкам, о которых ему только что напомнили. – Сейчас уже слишком поздно искупать свою вину.

Стать новым человеком никогда не бывает поздно, Савл.

– Что я должен сделать? – спросил он дрожащим голосом.

Посмотреть самому себе в глаза, и ты только что это сделал.

Тогда чьи-то невидимые пальцы коснулись языка кающегося, зацепили немного слюны и помазали ею его больные веки.

Эффафа [41] Откройся ( др. – греч .). , – пробормотал голос. – Откройся для других, Савл, брат мой. Иди и больше не угрожай и не убивай моих учеников.

Тьма постепенно рассеялась. Пробился свет, от которого стало больно глазам, и Савлу пришлось прикрыть их ладонями.

– Он очнулся! – послышался чей-то крик. – Он очнулся!

Когда глаза утратившего зрение в конце концов приспособились к свету, перед ним вырисовался силуэт посетителя. Это был не Иешуа, а простой смертный, склонившийся у его изголовья. Черты его лица еще были размыты, но показались ему знакомыми. Где же он мог видеть этого человека?

– Я вижу! – с удивлением и радостью воскликнул Савл.

Все окружающие предметы потихоньку принимали свой вид. Савл увидел, что лежит, но не на тюфяке, а на вполне удобном ложе в гостевой комнате. В этот момент вошла служанка и выронила из рук поднос, увидев широко распахнутые глаза своего потрясенного хозяина.

Он попытался встать, но был еще слишком слаб для этого.

– Постепенно, – посоветовал ему стоявший рядом человек, который оказался командиром отряда легионеров, это теперь было очевидно. – Тебе следует поесть, Савл.

На эти слова раскаявшийся улыбнулся и, по-дружески похлопав его по плечу, спокойно сказал:

– Отныне мое имя Павел.

Ночь освещалась тысячью огней, когда Лонгин, Давид и Фарах прибыли в Канафу, истинный оазис в самом конце сирийской пустыни. Хоть о гостеприимстве древнего набатейского города ходили легенды, наши беглецы сомневались, стоит ли им заночевать в нем. Им опасно было там появляться, поскольку Канафа была включена в состав римской провинции Сирии. Но мысль о горячем ужине, свежем хлебе и, кто знает, даже о куске мяса заставляла желудок Фарах скручиваться. Поэтому они все же решили остановиться в первом же постоялом дворе.

В здании из желтоватого камня и обмазанного известью дерева, с черепичной крышей так и хотелось задержаться. А от ароматного дымка, поднимающегося над дымоходом, у троих путешественников потекли слюнки, и они не смогли не остановиться.

– Я заменю подковы вашим лошадям? – предложил молодой конюх Лонгину, как только тот спешился. – Всего лишь пять сестерциев за каждую, и через пару часов они будут свежие и чистые.

– Годится, – согласился центурион. – Начни с этой, ей больше всего досталось.

Конюх с готовностью кивнул и повел под уздцы своих новых подопечных. Фарах повязала голову косынкой, чтобы спрятать вытатуированную букву «К», и вошла в дом вслед за своими спутниками.

Внутри была праздничная обстановка. Почти все столики были заняты. Лонгин пробежался взглядом по посетителям. За столами сидели местные жители, пришедшие утопить свои заботы в пиве и устроить праздник брюху, набив его горячим рагу. Не заметив ничего подозрительного, Лонгин выбрал столик у двери, и троица расположилась за ним. Хозяин тут же подошел к ним, держа по кувшину в каждой руке.

– Добро пожаловать в самый лучший постоялый двор Канафы, достопочтенные господа. Пива или поски [42] Поска – напиток, распространенный на территории Римской империи, смесь кислого вина, воды, меда и пряных трав; ?

– Пива, – ответила Фарах, не забывая прятать свои татуированные руки под столом.

Хозяин повернулся к Лонгину, который утвердительно кивнул, и налил то, что у него было в кувшине, добавив к этому:

– Мои комнаты столь же свежи, как и пиво. Если вы остановитесь переночевать, я смогу предложить вам цену, которую вам здесь никто не даст.

– Предложение заманчивое, но мы торопимся, – перебила его египтянка. – Нам достаточно просто принять ванну.

– Ах, эти женщины! – Хозяин шмыгнул носом. – Они всю жизнь торопятся! А еще удивляются, что мы за ними гоняемся!

Трактирщик заметил вытатуированную рыбку на запястье Лонгина и промолвил:

– Надеюсь, вы следуете не в Палестину!